Сьюзен Баррет - Право на любовь
Он поднял голову, и на мгновение их взгляды встретились. Вместо ожидаемого раздражения его глаза выражали совсем другие чувства, и у Карен перехватило дыхание. Ее бросило в жар, но она не могла заставить себя отвернуться.
Роуэн отвел глаза. Она взрослый человек и совсем не беспомощна, но тепло, струившееся из ее глаз, произвело в его душе настоящий переворот; он и сам не знал, чего ему хочется больше — свернуть эту тонкую шейку или осыпать ее поцелуями. Роуэн поспешно натянул ей на ногу белый носок, чтобы больше не чувствовать мягкой шелковистой кожи ее изящной лодыжки и точеной икры. Дрожащие пальцы с трудом справлялись с запутавшимися шнурками.
Боже милостивый! Он хочет ее.
Глава 5
Надев на Карен ботинок, Роуэн свободно завязал шнурок и распрямился.
— Лучше всего приложить к ноге лед. — Он говорил негромко, но в его голосе отчетливо слышались угрожающие интонации. — Растяжения нет, но я бы посоветовал вам на сегодня воздержаться от прогулок. — Роуэн сел за руль и захлопнул дверцу машины. Когда в конце концов он повернулся к ней, его лицо снова было таким же отчужденным, как и обычно.
Он начал разворачивать машину. Воспользовавшись этим, Карен покосилась на его профиль. Весь обратный путь, пока джип трясся по горному склону, с его лица не сходило все то же каменное выражение. Наконец они подъехали к вагончику. Он сделал попытку помочь ей выйти из машины, но так откровенно избегал к ней прикасаться, что Карен предпочла, прихрамывая, самостоятельно добраться до своей комнаты.
Свернувшись калачиком на узкой кровати, Карен нахмурилась, разглядывая плясавшие в углу крупинки пыли. Ее гордость пострадала куда больше, чем поврежденная лодыжка. Теперь Роуэн будет считать ее неуклюжей и беспомощной. Боже, и зачем она пустилась разглагольствовать о красотах пейзажа? Он молчит, но в глубине души, конечно, только и мечтает о том, чтобы она убралась туда, откуда явилась.
Но она здесь, а не в Калифорнии. И к тому же ухитрилась влипнуть в неприятную историю, как будто у нее и без того мало проблем, связанных с этим человеком! Карен никак не могла заставить себя извиниться. Всю жизнь ей приходилось бороться с предрассудками, такими сражениями была отмечена каждая ступень ее карьеры, и молчание Роуэна только осложняло дело.
Она с трудом повернулась и подняла глаза.
— Извините меня за то, что я так подвела вас сегодня. Я… обычно я не так легкомысленна. На самом деле…
— С вашей стороны это было чертовски глупо, — отрезал Роуэн. — Вы могли пострадать гораздо серьезнее. Дело не в том, что вы меня подвели. Впрочем, и в этом тоже… — Он не договорил. Неожиданно его тон смягчился. — Я распоряжусь, чтобы обед вам принесли сюда.
Она поблагодарила его, заикаясь от удивления.
По-прежнему избегая встречаться с ней взглядом, Роуэн переключил внимание на лежавшую на столе книгу. Он поднял ее, мельком взглянул на название и положил на место.
— Завтра суббота, — сказал Роуэн, сосредоточенно глядя на стену поверх ее головы, — после обеда ребята поедут в деревню. Я не возражаю, если вы поедете вместе с ними, если хотите, конечно. Но готов поручиться, что это место не заставит ваше сердце биться от восторга. — Он отвернулся и протянул руку к двери.
— Не думаю, что это так уж важно. Я…
Не оборачиваясь, Роуэн перебил ее:
— Будьте готовы к половине пятого.
Он осторожно прикрыл дверь, и на лестнице послышались удаляющиеся шаги. Итак, приглашение получено, пусть и не совсем добровольно, решила она, ковыляя в душ. К тому же какое ей дело до мнения всемогущего мистера Марсдена. Если она справляется со своими обязанностями, то имеет полное право поехать в деревню и немного развлечься. Она подольше постояла в душе, подставив ноющие плечи под струи воды, потом надела уютную ночную рубашку и вернулась в комнату.
На столе она обнаружила продолговатый металлический поднос, а на нем — накрытую крышкой тарелку. Карен подняла крышку и, даже не присев, занялась хрустящим рыбным филе. Проглотив несколько кусочков, она поняла, что совсем не хочет есть, и снова закрыла тарелку крышкой, почти не прикоснувшись к рыбе и картофелю.
За дверью негромко мяукнула Мармеладка. Карен приоткрыла дверь вагончика, чтобы кошка могла проскользнуть внутрь.
— Готова поспорить, что ты не слышала от него ни одного резкого слова. — Карен взяла со стола щетку и, присев на краешек кровати рядом с кошкой, привалившейся к ее бедру, принялась расчесывать густые волосы.
Должно быть, Марсден не в восторге от того, что она поедет в деревню вместе с его бригадой, но не может же он требовать от нее, чтобы она двадцать четыре часа в сутки сидела взаперти в тесном вагончике. Она упорно водила щеткой по волосам, пока у нее не заныла рука, затем свернулась на постели вместе с кошкой, и исходившее от зверька тепло постепенно успокоило ее.
Она поймала себя на том, что снова думает о Роуэне, вспоминает, как он обхватил ее руками, как его пальцы прикасались к ее ноге. «Значит, иногда он способен проявлять нежность, — рассеянно подумала она, — но в основном держится чрезвычайно надменно». Что заставляет его вести себя так холодно и настороженно? Может быть, он боится демонстрировать свои чувства? Боится показаться уязвимым? Как нежность уживается в нем с такой холодностью! Карен повернулась в постели, наслаждаясь мягким теплом кошки, угнездившейся рядом с ней под одеялом. Кошка обожает его; совершенно очевидно, что это можно сказать и о его подчиненных. Она представила, как Мармеладка прижимается к худощавому бедру Роуэна. Странно, но мысль о том, что он не женат, необычайно обрадовала ее.
— Осторожно, там куртка, — предупредил Торни, — сдвиньтесь чуть-чуть, нужно посадить девушку. — Коренастый повар втиснулся в машину вслед за Карен, прижав ее к Деррику, рядом с которым на заднем сиденье джипа уже устроился Сирил.
— Я бы не возражал оказаться на твоем месте, — подмигнул Падди, обернувшись к Торни с переднего сиденья. — От нее пахнет куда приятнее, чем от этого чертова англичанина. — Он подчеркнул свое высказывание игриво подтолкнув Сирила под ребра.
— Оставь свои комментарии при себе, — огрызнулся Сирил, украдкой покосившись на Карен.
— Карен сядет там, где я смогу защищать ее от таких, как вы оба, — примирительно сказал Торни. — С меня довольно и того, что я всю неделю вынужден выслушивать ваши придирки. В силу возраста, — шепнул он Карен, — я ребятам вместо отца.
Пошевелив стиснутыми ногами и приняв более удобное положение, она разгладила бежевые джинсы, заправленные в мягкие сапоги из светло-коричневой кожи.
