Джанет Маллани - Скандальная связь
Я понимаю, что он имеет в виду. Небо в этих краях просто огромное, потому что земля совсем плоская, а облака, подгоняемые ветром с моря, до которого всего полдня езды, беспрестанно бегут по небу и меняют форму. Вокруг раскинулись зеленые луга, и по морю травы ходят волны. Неподалеку от нас в воздух с тяжелой грацией поднимается цапля. Ландшафт исчерчен канавами и небольшими каналами, а в каждом доме на втором этаже есть дверь — это суровое напоминание о том, что при неблагоприятном стечении обстоятельств — я имею в виду приливы и ветер — может случиться наводнение.
Лорд Шад рассказывал, что последнее крупное наводнение произошло примерно двадцать лет назад, незадолго до того, как он ушел во флот. Он воспринимал его как некое приключение, хотя несколько арендаторов расстались с жизнью, а урожай и собственность понесли немалый урон.
— Люди считали, что во всем виноват старый виконт, мой отец. Поговаривали, что он заключил сделку с дьяволом.
На кухне мне довелось услышать немало сплетен о старом злодее виконте, его жестокостях и прочих прегрешениях. Судя по всему, его старший сын, к которому ненадолго отошел титул после смерти старика, недалеко ушел от папаши.
— Пора домой. — Лорд Шад выпрямляется в седле и разворачивает свою гнедую кобылу. — Я обещал Шарлотте выпить чаю с ней и компаньонкой, которую мы наняли для Амелии. Полагаю, она уже прибыла.
Не много найдется таких господ, которые пригласят слугу прокатиться с ними только ради удовольствия пообщаться. У меня не много обязанностей касательно поместья: лорд Шад предпочитает сам следить за делами с землей. Правда, когда в конце лета начнется очередная сессия парламента, он будет проводить в Лондоне больше времени и передаст основную часть дел в мое ведение. Мы иноходью едем через его земли. Лорд Шад смотрит на облака и время от времени сообщает мне что-нибудь об арендаторах и скоте. И вдруг спрашивает:
— Бишоп, а вы не думаете жениться?
Я нечаянно дергаю поводья, и серый мерин, на котором я еду, переходит на рысь. Я что, вернулся из Лондона с особенным голодом в глазах?
Я придерживаю коня.
— Нет, милорд.
— Позвольте мне высказаться без обиняков: это было бы кстати человеку на вашей должности. Но предупреждаю: на мою подопечную заглядываться не стоит.
— Но ей же всего шестнадцать! — И она красавица, хотя мне кажется неподобающим произносить это вслух. Более того, брак между незаконной дочерью хозяина и управляющим, даже незнатного происхождения, не такая уж плохая вещь.
— Вот именно. Она слишком юна, и мне бы хотелось, чтобы Амелия сначала повращалась в обществе, а уж потом рассматривала какие-то предложения. С другой стороны, я уже понял, что женщины, так или иначе, получают желаемое, так что если она сделает ставку на вас — удачи вам, Бишоп.
— Уверяю вас, милорд, у меня нет никаких намерений касательно мисс Амелии, и я уверен, что и она ко мне равнодушна.
— Что ж, хорошо. Тогда не будем больше говорить об этом. — Он бросает на меня дружелюбный взгляд. Неловкости удалось избежать. Тут его глаза начинают сиять — он видит приближающуюся двуколку и в знак приветствия, приподнимает шляпу.
— Легка на помине.
Мисс Амелия и ее брат Джон, двое подопечных лорда Шада, — это кучер и пассажир соответственно. Они неимоверно похожи на его сиятельство — те же самые острые скулы, те же красиво изогнутые брови и темные волосы, но для меня остается величайшей загадкой, почему с такими исходными данными мисс Амелия обладает неземной красотой, а господин Джон представляется нескладным и угловатым.
— Сэр! — кричит Джон опекуну. — Амелия не дает мне править, это нечестно!
Амелия пихает его локтем:
— Где твои манеры? Дядя, сэр, надеюсь, ваша прогулка удалась? А Джону я не даю вожжи потому, сэр, что не хочу очутиться в Канаве.
Брат буравит ее взглядом. Она легонько дружески толкает его, и мы направляемся в дом.
Дневник мисс Амелии Прайс
Понятия не имею, почему решение вести дневник влечет за собой столько проблем. Сначала тебя так и переполняют благие намерения, но потом, когда несколько дней подряд пишешь только о погоде, становится до смерти скучно. Кроме того, затруднительно выбрать правильное время, чтобы делать записи. Например, если я стану писать с утра, как сейчас, то это будет удобно, однако как же быть с тем, что какие-то важные вещи могут случиться позже? Ведь если я буду писать о них на следующий день, я могу упустить важные детали.
Что, если я, например, повстречаю джентльмена? (Что вряд ли, так как мы редко выводим в свет и принимаем гостей.)
Может быть, стоит потренироваться и влюбиться в мистера Бишопа? Он довольно красив и хорошо воспитан.
Но тетя Шад говорит, что у него все симптомы мужчины, влюбленного в другую. Не знаю, с чего она это взяла, ведь вчера, когда она за ужином — перед тем, как попросить его подать рыбный пирог, под хихиканье лакея — спросила, есть ли у него возлюбленная, он с вежливой улыбкой ответил, что нет.
В тот же день, одеваясь к ужину:
Миссис Марсден — само очарование, и у нее блестящие манеры, но зачем она повсюду возит за собой кровать? Мистер Бишоп был вне себя, увидев это. Наверное, потому, что это отвлекло лакеев от рутинной работы.
Глава 7 Гарри
Кошмар. Сначала я решил, что распущенность до добра не доводит и вот я тронулся умом.
Холл завален кусками резного дерева и увязанными в тюки вышитыми постельными принадлежностями. И все это богатство мне хорошо знакомо. Я уже видел этих богов, хоть и без очков, и потому нечетко, — они улыбались, глядя на мою неопытность. За эти столбики я хватался в самые интимные моменты своей жизни. Короче говоря, я думал, что больше никогда в жизни не увижу эту кровать — кровать, принадлежащую женщине, которой в этом доме делать решительно нечего.
— Милорд, мне срочно нужно с вами переговорить…
— Позже, Бишоп! Боже правый! — восклицает лорд Шад. — Она что, думала, у нас не найдется для нее кровати? Это ведь кровать, я не ошибся?
— Никак нет. — Я разворачиваюсь к одному из лакеев — малый так и застыл, глазея на этот бардак. — Марк, что это?
— Прощения просим, мистер Бишоп. Вы поймите, нам ведь нужно сначала вынести старую кровать из комнаты юной леди, а уж потом… — Он пожимает плечом и ворошит своим крюком груду деревяшек.
— Отличная работа. Я со времен своей службы не видывал такой искусной резьбы, — замечает лорд Шад. Он рассматривает один из столбиков злополучной кровати. — Взгляни-ка, Джон, не напоминает тебе резьбу в соборе Эли[2]?
