Элда Мингер - Пленница в золотой клетке
— Значит, операция завершена, — сказала Либби.
Долгая пауза.
Сэм понял, что она говорит по телефону.
Он осторожно заглянул в комнату. Либби сидела в кресле. Перед ней на столике стояли чашка чая и тарелка с кусочком торта. Истинная хозяйка поместья.
— Очень вам благодарна.
Поняв, что разговор подходит к концу, Сэм быстро миновал холл и вышел из дома.
Его миссия окончена, правда, он не понял, о чем говорила Либби.
* * *Аманда вошла в свою комнату и опустила на банкетку у кровати целый ворох пакетов.
Они с Синди чудесно провели день. Много болтали, смеялись. Правда, внутреннее смятение ее так и не покидало.
И сейчас, разбирая покупки, Аманда подумала, что отдала бы все… за поцелуй Сэма.
Девушка закрыла глаза, отгоняя воспоминания. Она давно усвоила, что глупо страдать из-за того, чего не можешь получить. Мечтать о недосягаемом — только время тратить.
— Аманда?
Услышав голос матери, Аманда сделала невозмутимое лицо.
— Да, мама.
— Хорошо провела день?
— Очень.
— Да, вижу. — Ничто не доставляло Либби такого удовольствия, как покупки. — Представляешь, дорогая, ты сможешь покупать все, что захочешь, когда выйдешь замуж за Марвина.
Аманда смотрела на мать, сдвинув брови. Как ей хотелось сказать: «Мама, я, кажется, влюбилась. Я не испытывала ничего подобного, когда согласилась стать женой Марвина. И сейчас я не могу выйти за него замуж. Мне снова хочется увидеть Сэма. Ведь он поцеловал меня, и… я хочу знать…»
— Очень миленький, — сказала Либби, разглядывая бледно-розовый свитерок. — А это платьице вполне подойдет для медового месяца. Марвин что-то говорил насчет острова в Карибском море и дворца, принадлежавшего ранее принцессе Маргарите. Сказал, что арендует его на несколько недель. И что я тоже могу приезжать туда на уикенд.
Перспектива провести несколько недель с Марвином не доставляла Аманде абсолютно никакой радости. Либби между тем продолжала разглядывать купленные вещи. А Аманда думала, как было бы здорово, если бы у нее была мать, с которой можно было бы посидеть за чашкой чая и поговорить по душам. Но горький опыт подсказывал ей, что этому никогда не бывать. И она молча сидела на краю кровати и наблюдала, как мать охала и ахала над ее покупками.
Вещи Либби ставила превыше всего. С удовольствием покупала сама и обожала советовать, что покупать другим.
Аманда не имела ничего против красивых вещей. Но не считала, что они важнее людей. Важнее счастья, веселья и… любви.
— Дорогая, ты что-то бледна. Сказать Марии, пусть принесет чашку чая?
— Да, хорошо. — Присутствие матери тяготило Аманду. Ей хотелось побыть одной. И когда Либби вышла, она с облегчением вздохнула и решила прилечь. Заметив, что одна из подушек лежит не на месте, подняла ее, и глазам ее предстала красная роза и небольшой конверт с ее именем.
Сердце ее учащенно забилось. Она открыла конверт и прочла: «Никогда — это слишком долго. Сэм».
Каким образом это здесь оказалось? Аманда в смятении спрятала записку в карман халата, а розу поставила в стакан с водой в ванной комнате. Она попыталась скрыть ощущение счастья, охватившее ее, и была уже спокойна, когда вернулась Либби. За ней шла Мария.
— Мы принесли тебе чай, дорогая. — Либби улыбнулась. — Сегодня привезли твое подвенечное платье.
Аманда не знала, что сказать. Любая другая невеста бросилась бы к шкафу посмотреть. Погрузилась бы в романтические мечты о своем будущем. Но Аманде была неприятна сама мысль, что платье здесь. Она не могла больше притворяться, будто счастлива выйти замуж.
— Разве ты не хочешь взглянуть? — спросила Либби.
Мария стояла у двери, опустив глаза.
— Не очень, — тихо ответила Аманда. Либби подошла к шкафу и вынула роскошное платье.
— Взгляни, дорогая, какой изысканный вырез. Правда?
Аманда желала только одного — чтобы мать поскорее ушла и она смогла бы еще раз прочитать записку Сэма. Ведь эти несколько слов сулили ей больше счастья, чем какое-то подвенечное платье. Но чтобы мать ничего не заподозрила, Аманда заставила себя взглянуть на платье и с притворным восхищением воскликнула:
— О да, прелестный!
* * *К вечеру того же дня Сэм уже знал, в чем заключалась «операция» Либби. Ему позвонил Элрой Хорнсби и пригласил приехать.
Элрой был настоящим компьютерным гением. Он мог проникнуть в любую систему, разгадать любой код и с поразительной скоростью найти нужную информацию.
Сэм когда-то вызволил его из беды, они подружились, и теперь детектив обращался к нему за помощью.
Элрой выглядел старше своих лет. Сэму всегда казалось, что он таким и родился — с аккуратно причесанными редеющими волосами, в очках с металлической оправой, мягким выражением лица.
Сэм попросил его проверить финансовые дела Либби. Особенно то, что кроется под сегодняшней «операцией».
— Банковский счет, — объявил Элрой, едва Сэм переступил порог его холостяцкой квартиры. — Моя первая реакция была верна. Миллиончик, Сэм! От Бергеса.
— Боже мой! — Сэм был потрясен. — Как тебе… прости, не хочу ничего знать.
— Сегодня утром Марвин Бергес перевел на счет Либби Хейли миллион долларов. Вот это, я понимаю, сделка!
Элрой подал Сэму банку пива.
— Не возражаешь, если я еще посижу? — спросил Сэм. Он не был уверен, выдержат ли его ноги, если сразу встать.
* * *— Аманду надо спасать, — вернувшись домой, сказал Сэм, обращаясь к своему единственному приятелю. И не потому, что в этом заинтересован я, а потому, что должна восторжествовать справедливость.
Однако Геракл, опустив морду в миску, никак не прореагировал на слова хозяина.
Пока Сэм сидел у Элроя, он решил, что Аманда не должна ничего знать. Это причинит ей слишком сильную боль. А Сэм именно от боли и хотел ее избавить. Он с Элроем да Либби с Марвином — вот все, кто знает о сделке.
Пусть так и остается.
— Нет, не нужно ей ничего говорить, — проговорил Сэм, потрепав Геракла за ухом.
* * *Аманда любила свои вечерние занятия живописью. Акварель была единственным ее увлечением, которое мать одобряла. Аманда обладала некоторыми способностями и брала уроки живописи со школьных лет. Ей нравилась сама атмосфера занятий. В студии она чувствовала себя совершенно свободно, уверенно обращалась с кистью, ей нравилось воплощать в красках то, что она видела в природе.
Миссис Уимберли, руководительница студии, энергичная дама лет шестидесяти, в ярких развевающихся одеждах, была известной художницей и талантливым педагогом. Ученики ее очень любили, хотя и немножко побаивались.
