Диана Вишневская - Цыпленок на полотенце
Осталось немного. И она обязательно дойдет.
В летней сессии на первом курсе было два дифференцированных зачета и шесть экзаменов. По семи предметам Аня получила пятерки, оставался последний, по мат-анализу.
Среди экзаменаторов был профессор с другой кафедры, сорокалетний преподаватель математической статистики, получивший докторскую степень, когда ему было всего двадцать восемь. О его таланте ходили легенды. Профессор выбирал себе в ученики лучших из лучших, стать его подопечными мечтали чуть ли не все студенты.
К нему Аня и отправилась сдавать экзамен.
После того, как она ответила на вопросы по билету, профессор начал «гонять» ее по всей программе. Причем требовал отвечать без подготовки. Затем попросил решить три задачки. Две из них в программу курса не входили. И с вопросами, и с задачками Аня легко справилась.
— Ну что же, хорошо, — сказал профессор, когда Аня решила третью задачку. — Хорошо.
— Как — «хорошо»? — поразилась Аня. — «Хорошо» в смысле «четыре»? Почему?
Профессор рассмеялся.
— Вы уже решили, на чем будете специализироваться? — спросил он.
Аня молчала. Было ужасно обидно, что этот самодур решил поставить ей четверку. И почему его все превозносят? Нет, отныне она потеряла к нему всякое уважение!
Профессор заглянул в зачетку, пролистнул страницу.
— Анна, вам не стоит тянуть со специализацией, если вы хотите идти в большую науку.
Он расписался в зачетке, протянул ее Ане:
— Насчет специализации подумайте. Подойдите ко мне в сентябре, поговорим с вами о математической статистике.
Аня вышла в коридор, открыла зачетку. Там стояло «отлично».
Восемь пятерок. Повышенная стипендия. Предложение специализироваться у лучшего преподавателя факультета. Дипломная под его руководством — это почти готовая кандидатская. Все его студенты идут в аспирантуру, защищают диссертации, всех ждет прекрасная научная карьера.
Аня прислонилась к стене, повернулась к окну, посмотрела на далекий горизонт. Она чувствовала облегчение и приятное опустошение.
Ну вот и всё. Первый этап пройден. Первый рубеж завоеван. Теперь можно начинать новую жизнь.
4
Ане 18 лет
— «Начинать новую жизнь» — это как? — спрашивает Костя.
— Это… — Аня сосредоточенно смотрит в сторону, подыскивая нужные слова. — Ну, если выражаться языком психологических терминов, это значило «произвести в себе глубокие внутренние изменения». В первую очередь — отказаться от прежних убеждений, которые в детстве вложили в голову родители. Сменить систему ценностей, создать у себя в голове новую картину мира.
— Ты говорила, что самым главным достижением в жизни считаешь «побег» от родителей…
— Да, да, именно! Костя, ты всё правильно понял! Сбежать от родителей физически, просто уехать в другой город — это необходимо, но этого мало. Нужно было сбежать и от «внутренних» родителей тоже.
— И как ты это делала?
— Я тогда еще не прочитала ни одной книжки по психологии. Поэтому действовала кустарными методами. Просто начала делать то, что хотела, независимо от того, понравилось бы это родителям или нет. Училась определять, что хорошо, а что плохо, ориентируясь только на свои желания.
— Только на свои? А как же другие люди?
— Только на свои. Интересы других людей не учитывались, их мнение тоже. Голос совести не учитывался тем более. Я хочу — значит, это хорошо, я не хочу — значит, это плохо. Других критериев нет.
— Эдак можно далеко зайти…
— Вот-вот. Кстати, начала я с разрушения представлений о нравственности и морали, которые у меня сложились в детстве.
— А не страшно было?
— Очень страшно. Но… Какую-то одну часть себя изменить не получилось бы. Надо было взрывать всё подряд — иначе просто ничего бы не вышло…
* * *18 лет, начало второго курса. Пора.
Набрать в грудь побольше воздуха, как перед прыжком с вышки. Зажмуриться, потому что очень страшно. В последний раз прислушаться к себе — а ты готова? Ты действительно этого хочешь? Ты уверена?
— Да, уверена.
— Тебя ждет война, — в который раз предупреждает внутренний голос. — Будут жертвы.
— У меня было целое лето, чтоб подумать. Уверена.
— Ну что же. Тогда — вперед.
Война.
Стиснув зубы, сжав кулаки, с трудом сглатывая, стараясь ни о чем не думать, — война против себя прежней. Любыми методами. Любыми средствами, включая насилие. Даже самое жестокое насилие. Любой ценой.
На этот раз Аня уже не уверена в успехе. Битва с родителями внутри себя — что может быть страшнее? Шансов победить нет. Их просто нет — она, как умный человек, способный трезво оценить свои силы, это прекрасно знает.
И всё же война.
Без надежды на успех. Пусть так. И всё же — вперед.
Аня даже не осознавала, что именно делает. Если бы осознала — остановилась бы. Поэтому она просто что-то делала, не совсем понимая — зачем, к чему, чего она добивается.
Что делала? Катилась вниз по наклонной плоскости.
Бывшая примерная девочка связалась с плохой компанией. Она принялась много пить и начала курить. Стала злоупотреблять макияжем: теперь на ее веках был толстый слой темно-серых теней, а ресницы казались искусственными из-за огромного количества туши.
— Ты красишься, как б…дь, — сказала ей как-то соседка по общежитской комнате. — Может, не надо так уж сильно-то, а?
— Что, правда, похожа? — удивилась Аня.
— Честно говоря, да.
С минуту Аня думала. Потом, что-то решив для себя, кивнула:
— Значит, такой у меня теперь имидж.
Как-то раз она пошла с новым знакомым в летнее кафе (новые знакомые у нее теперь не переводились).
