Элизабет Лоуэлл - Песня любви для Ворона
Занятая невеселыми мыслями, Дженна выложила на стол коробку с рыбными галетами, которые обнаружились во время тщательных поисков. Для соуса не хватало только лимонов. Дженна решила осмотреть большой морозильник, ибо в холодильнике цитрусовых не было.
Подняв крышку, она заглянула внутрь и вдруг уловила аромат лимонов, явно перебивающий запах апельсинов, лука и зелени. Значит, где-то глубоко, в одном из многочисленных пакетов скрываются желанные плоды.
Чтобы добраться до дна морозильника, девушке пришлось перегнуться через край.
Именно в этой позе и застал ее Рейвен, вошедший в каюту. При виде стройных ног, длину которых полностью открывала задравшаяся рубашка, он резко остановился, словно наткнулся на невидимый барьер. Из морозильника доносились приглушенные вздохи и шуршание бумаги — Дженна старательно перекладывала пакеты с картофелем, луком, морковью, апельсинами и другой снедью.
Но Рейвен ничего не слышал. Он усиленно боролся с желанием немедленно приблизиться к молодой женщине, обвить руками ее стройные лодыжки, а затем заскользить по белой гладкой коже к плавному изгибу бедер. Туда, где под выглядывающими из-под рубашки темно-синими кружевами скрывается горячая влажная плоть… Понадобится всего несколько секунд, не больше. А лучше, упиваясь каждым сантиметром нежного тела, языком и губами медленно-медленно двигаться вверх, приближаясь к желанной цели…
Строя сладострастные планы, Рейвен поневоле уже подошел к Дженне, руки его так и тянулись к прелестным ножкам.
— Черт возьми! Что ты делаешь! — одернул он себя вслух.
— Ищу лимоны — послышалось из морозильника.
— Лимоны, — механически повторил Рейвен, напряженно наблюдая, как с каждым движением рубашка задирается все выше.
О Боже! Когда стали видны женственно округлые ягодицы, прикрытые темно-синим кружевом трусиков, он не выдержал и закрыл глаза. Попытки успокоить проснувшийся физический голод ни к чему не привели. Желание горячими яростными потоками бурлило в жилах, стучало в висках и нестерпимой тяжестью давило в паху.
— Да, лимоны, — как ни в чем не бывало продолжала Дженна. — Возможно, они несколько подсластят мое кисло-горькое настроение.
Рейвен засмеялся, полностью обезоруженный. Он полагал, что ему предстоит провести мрачный ужин в напряженном молчании. Однако в каюте его ожидал приятный сюрприз. Вместо недовольной женщины, готовой разразиться очередной гневной тирадой при малейшей оплошности с его стороны, он увидел Дженну в сексуально возбуждающей позе, да к тому же не потерявшую присущего ей чувства юмора.
Впрочем, трудно сказать, какая ситуация устраивала бы Рейвена больше. Ведь он не имеет права дать выход эмоциям до тех пор, пока Дженна сама не согласится принадлежать ему. А сдерживать себя неимоверно трудно, особенно если не перестать пристально следить за искушающими движениями женских бедер.
Стиснув зубы, Рейвен заставил себя отвести взгляд от притягательных округлых ягодиц. Машинально он достал из шкафчика тарелку для устриц и отправился к двери, ведущей на палубу. С большой осторожностью разложил устрицы и только затем решился заглянуть в каюту через иллюминатор. Но тут же понял, что поспешил. Дженна по-прежнему стояла, а вернее, висела на морозильнике в той же живописной позе.
Рейвену не оставалось ничего другого, как снова разложить устрицы на тарелке, теперь уже в другом порядке. А потом еще раз.
— Ура, нашла!
— Слава Богу, — с искренним облегчением сказал Рейвен и вошел в каюту. Но стоило ему переступить порог, как стало очевидно, что он поторопился.
Дженна только что выбралась из морозильника. Лицо ее раскраснелось, волосы растрепались, но, главное, задравшийся почти до талии подол рубашки, похоже, не собирался опускаться. Девушка тоже заметила беспорядок, но, поскольку в руках находились лимоны, ей пришлось несколько раз резко качнуть бедрами, чтобы ковбойка возвратилась на место.
Рейвен не смог сдержать стона, невольно вырвавшегося у него при виде непроизвольных движений, снова пробудивших желание.
— Рейвен? — Дженна обернулась. — Что случилось? Ты порезался?
Нет, но только потому, что у меня под рукой не оказалось ножа, подумал он. И почему до сих пор не издан закон, запрещающий женщинам совершать подобные выходки? Однако Рейвен промолчал.
Вдруг Рейвен принюхался и уловил запах горящей резины, несомненно исходивший от кроссовок, которые сушились в духовке.
Дженна тоже потянула носом и, бросив лимоны в раковину, поспешно вытащила джинсы и кроссовки. Рейвен едва успел поймать на лету джинсы, а Дженна резко бросила на пол пышущую жаром обувь.
— Ах, если бы я предполагал, что ты так проголодалась, я бы собирал устриц в два раза быстрее, и тебе не пришлось бы прибегнуть к крайним мерам, — улыбаясь, промолвил Рейвен, разглаживая джинсы.
— А разве не ты со смаком расхваливал жареные кроссовки и печеные джинсы, назвав их любимым ужином? — возразила Дженна, глядя на кроссовки, которые, несмотря на тепловой удар, почти не пострадали.
— Да, я не отказываюсь от своих слов. Но, честно говоря, они немного недожарились, подошва наверняка жестковата, — сказал он, подозрительно косясь на злополучную обувь. — Пожалуй, им минут десять еще следует погреться. А пока попробуем устрицы.
— Отлично! — И прежде чем ошеломленный Рейвен успел опомниться, девушка схватила кроссовки и, запихнув их в духовку, включила ее на полную мощность. Потом с невозмутимым видом занялась приготовлением соуса.
Рейвен с нетерпением ожидал конца представления. И, не выдержав, расхохотался. Вскочив со своего места, он вытащил кроссовки, которые их хозяйка обрекла на сожжение.
— Неужели ты в самом деле собиралась дожарить их? — спросил Рейвен, сотрясаясь от смеха.
— Конечно. В детстве я научилась не уступать в упрямстве своим более сильным братьям.
— Ты действительно маленькая воительница, — ласково обронил Рейвен и так легко коснулся распушившихся волос с бронзовым отливом, что девушка даже не заметила. — Они, наверное, частенько мучили тебя?
— Нет. Братья любили меня. Впрочем, иногда; я казалась им маленькой ведьмой.
— Ты тоже отвечала им взаимностью, правда? — Рейвен заметил, какой нежностью и любовью засветились глаза Дженны при воспоминании о близких.
— Да, — подтвердила она. — Братья всегда защищали меня, порой даже чересчур. Например, меня ужасно раздражало, что мои свидания всегда проходили под их надзором, хотя и не очень откровенным. Многие ребята вообще боялись подойти ко мне, опасаясь столкнуться с братьями, добровольно взявшими на себя роль телохранителей. Исключительным доверием пользовался только Марк, наш сосед. Он даже нравился моим родственникам за трогательно бережное отношение к их сестренке. — Девушка вдруг стала очень серьезной. — Если бы только мои братья предполагали, почему он столь покладист и внимателен…
