Кара Уилсон - Дар любви
Черты его лица находятся в противоречии друг с другом. Решительный подбородок не вяжется с полным чувственным ртом, черные ресницы — с яркими голубыми глазами. Любовник или тиран, смотря по обстоятельствам.
— Что заставило вас жениться на Юлии? — внезапно спросила она и тут же устыдилась собственной бестактности. Это не ее дело. Поль Вальдонне не из тех наивных мужчин, которые повинуются импульсу и принимают короткую влюбленность за глубокое чувство, необходимое для прочного брака. Но если так, то…
Он не торопился с ответом.
— Я часто задавал себе этот вопрос.
— Вы любили ее?
— Нет. Но желал. Достаточно сильно, чтобы не обращать внимания на явные признаки того, что мы не пара.
— Почему? — снова спросила Улла. — Вы мог ли бы завоевать любую женщину. Вы такой… — Красивый, как смертный грех, обаятельный, светский, к тому же богатый.
Он поднял бровь и посмотрел на Уллу с насмешливым любопытством.
— Какой?
— Скажем так: принадлежащий к сильным мира сего. Так почему именно Юлия?
— Потому что она появилась в самое неподходящее время. В прошлом году я лишился обоих родителей. Сначала матери, долго и мучительно умиравшей от рака, а через несколько недель — отца. Как говорили врачи, от неизвестной причины. Иными словами, после потери жены он просто утратил волю к жизни.
— Одиночество и разбитое сердце, — кивнула Улла. — Такое часто случается, когда два человека долго жили вместе и были очень близки. Один не может жить без другого.
— Вот именно. Я тяжело переживал эту потерю. Внезапно до меня дошло, что хотя моя карьера была успешнее отцовской, а мое богатство превзошло ожидания матери, но я беднее их обоих, потому что у меня нет близкого человека.
Его лицо стало грустным, и у Уллы сжалось сердце. Она знала про целебность физических контактов и отчаянно хотела прикоснуться к нему. Но он не искал сочувствия и не признавал жалости, поэтому она сказала только одно:
— Поль, мне очень жаль.
Он беспомощно махнул рукой, словно жалел о собственной слабости.
— Я пустился на поиски, нашел Юлию и, как уже говорилось, клюнул на ее яркую внешность и жизненную силу. Но то, что вначале привлекало, вскоре стало утомительным, потому что она была ненасытной. Что бы я ей ни дарил, этого было мало.
— Как, по-вашему, Юлия любила вас?
— Во всяком случае, она сделала все, чтобы убедить в этом меня. Однако быстро выяснилось, что на самом деле она любила положение в обществе и роскошь, которые принес ей этот брак. И за это я осуждаю себя. Я должен был это увидеть, потому что притворство к числу достоинств Юлии не относится. К несчастью, когда я прозрел, мы уже поженились.
— Не знаю, могу ли я согласиться с тем, что она вышла замуж только из-за денег. По-моему, у ее нового мужа нет ни гроша, однако, похоже, Юлия от него без ума.
— Дай-то бог… Мне бы хотелось думать, что на этот раз она нашла подходящего человека. Но я склоняюсь к мысли, что их скоропалительное супружеское блаженство имеет прямое отношение к финансовому соглашению, которое мы заключили с Юлией после развода. Я плачу большие алименты на ребенка. Едва ли этот великий писатель будет умирать с голоду на своем чердаке, дожидаясь признания.
— О господи, — вздохнула Улла. — Вы всегда такой циник?
Поль смерил ее взглядом.
— Вы прекрасно знаете, что у нее было и что есть теперь. Как, по-вашему, чего она хочет от жизни?
Роскоши. И необычности.
Жалея, что начала этот разговор, Улла сказала:
— У нее хорошая квартира. Но лишь потому, что она хочет создать условия для дочери.
Поль слабо улыбнулся.
— Вы в этом уверены? Или просто хотите надеяться?
— Какое это имеет значение, если ваша дочь все равно будет получать алименты?
— Вы совершенно правы. Это не будет иметь значения, пока моя дочь получает алименты. А так, моя дорогая мадемуазель, будет не всегда. — Он свернул в ворота виллы и негромко выругался, увидев припаркованную во дворе машину. — Черт побери! Похоже, дебют вам все-таки предстоит. Приехали супруги Оливейра. Мужайтесь, дорогая. Мой друг Алехандро — человек симпатичный, но его жена Камилла — самая любопытная женщина на острове. Она устроит вам настоящий допрос.
— У нее не будет такой возможности. Я пойду в детскую. Вы забыли, что Хельга проснулась?
— Может быть, она снова уснула.
Но этого не случилось. Ирен встретила их в вестибюле. Ее лицо, обычно веселое, бороздили тревожные морщины. Хныкавшая Хельга прижималась к ее пышной груди.
— Ох, милая, как я рада, что вы вернулись! — сказала она, передавая девочку Улле. — Бедняжку мучают газы. Насколько я помню, она уже должна была это перерасти.
Поль подошел и погладил дочь по голове.
— Улла, как вы думаете, что с ней?
— Трудно сказать. — Она прижала руку к животу Хельги. Тот был твердым как камень. — Судя по моему опыту, в четыре с половиной месяца дети уже привыкают к определенному распорядку дня. Они едят, улыбаются, что-то бормочут и засыпают. Большинство плачут только тогда, когда устают, хотят есть или требуют сменить пеленки.
— Хельга этого еще не делает, верно?
— Нет. Но у нее нет симптомов какой-нибудь болезни. — Улла положила Хельгу себе на плечо, потерлась щекой о щеку девочки и похлопала ее по попке. — Температуры нет, она не срыгивает, набирает вес, так что особых причин для беспокойства нет. Просто девочка немного отстает в физическом развитии. Ее диафрагма еще недостаточно сильна, чтобы избавляться от газов, и это причиняет ей неудобства.
Словно доказывая правоту ее слов, Хельга дважды поднатужилась, а потом уткнулась лбом в шею Уллы.
— Слава богу! Руки у вас просто волшебные. — Ирен начала обмахиваться одеялом, перекинутым через руку. — Не знаю, что бы я делала, если бы вы не вернулись.
— Она сделала бы то же самое на руках у вас. Просто ей нужно для этого больше времени, чем другим, вот и все.
— Может быть. — Поль задумчиво смотрел на девочку. — На всякий случай следовало бы посоветоваться с врачом. Улла, не хочу вас обидеть, но…
— Я нисколько не обиделась. Конечно, врач не помешает. Честно говоря, я сама хотела предложить это.
— Вот и отлично. Тогда я запишусь на прием к педиатру и съезжу к нему вместе с вами. Что ж, если ребенок успокоился, давайте представим вас гостям.
— Они ждут на террасе, — кисло сообщила Ирен. — Она пытается что-то выудить из новой горничной, но я велела девчонке держать язык за зубами под угрозой увольнения.
У Поля приподнялся уголок рта.
— Ирен, я знал, что могу рассчитывать на вас, — сказал он. — Пойдемте, Улла. Девочку возьмем с собой. Будь что будет.
