Мари Феррарелла - Любовь — опасная игра
Он отвел взгляд в сторону.
— Нет, — наконец выдавил он.
Сколько Ланс себя помнил, он всегда был один. Даже до того, как ушел отец. Может, именно поэтому он так сильно переживал, когда ушла Лорен. В первый раз он открыл кому- то свою душу, хотел попробовать начать все заново. И что же? Ничего хорошего из этого, разумеется, не вышло.
— Ну, у вас теперь есть я. Можете считать меня своим другом.
Неужели она на самом деле думает, что это так легко?
— Но мы не друзья, — напомнил он ей. — Мы ведь едва знакомы.
— О, я знаю, Ланс, не так-то просто научиться доверять людям. Но я могла бы вам помочь справится с болью. — Ее улыбка была мягкой и нежной. Ланс не сводил глаз с ее губ, удивляясь, как вообще губы могут передавать столько чувств. — Я знаю, чем вы занимаетесь, где находится ваш офис, и даже знаю любимый фильм вашей тетушки. Ну а что касается меня, то можете спрашивать о чем угодно.
Его глаза сузились.
— А что, если я не хочу ни о чем вас спрашивать?
— Это ваше право, — улыбнулась Мелани в ответ.
И все же те вопросы, которые крутились у него на языке, наверняка привели бы ее в ужас. Как правило, друзей об этом не спрашивают. Но сказать по правде, он не хотел, чтобы она была его другом, и сам не очень стремился выступать в этой роли.
Поставив на стол пустой стакан, Ланс заметил:
— Знаете, по-моему, нам на сегодня уже хватит пить.
Она усмехнулась. В ее глазах появился странный блеск.
— Я никогда не пьянею от пива, Ланс.
— Пива! — как эхо повторил Ланс, уставившись на изящный высокий бокал Мелани. Разве в таких обычно подают не вино?
— Пиво. — Мелани молча протянула ему бокал, чтобы он мог сам убедиться.
Ланс постепенно начинал узнавать о Мелани все больше и больше.
— А вот от жизни я пьянею очень часто, — загадочно продолжала она.
Неужели эта девушка действительно такая, какой он сейчас ее видит? Такая естественная, такая отзывчивая? Какая-то его часть хотела верить в это чудо безоговорочно, но что-то в нем все еще сопротивлялось.
— Таких, как вы, обычно называют...
— Оптимистами.
— Да, верно. А меня? Твердым орешком?
Мелани заглянула ему в глаза и звонко рассмеялась.
— Наверное. Но мне почему-то кажется, что на самом деле вы другой.
— Да. — Ланс почувствовал себя загнанным в угол. Он разжал пальцы, и стакан выскользнул из рук — такой гладкий и нежный, словно шелк. Интересно, ее кожа такая же нежная? А ведь стоит только протянуть руку и коснуться ее щеки...
Черт побери! Ну вот, он уже начинает терять над собой контроль.
Она собирается исправить его мозги, подумал Ланс мрачно, а он сидит и ничего не делает, будто заранее на все согласен.
— Послушайте, где вы научились так хорошо разбираться в людях? У вас прямо талант какой-то.
Не имеет никакого значения, о чем они говорят, думала в этот момент Мелани. Главное — видеть его глаза, слышать уверенный голос, оставаться рядом как можно дольше...
— Вокруг меня всегда было слишком много людей. В такой ситуации просто невозможно не научиться разбираться в тонкостях человеческого характера.
— Можно, если вообще не обращать внимания на людей. — Ланс именно так всегда и поступал. Работа стояла для него на первом месте, остальное он просто игнорировал. Но Мелани, с ее мягкой настойчивостью, удалось проникнуть за эту стену, которую он так долго воздвигал вокруг себя. Неожиданно Ланс почувствовал, что вот-вот сам потянется к Мелани, как росток к солнцу.
— Вот в этом-то и разница между нами, по крайней мере, сейчас. Мне нравится общаться с людьми, а вам — нет.
— Что значит «по крайней мере, сейчас»?
— Знаете, я думаю, на самом деле мы очень похожи. Просто вам что-то мешает...
— Довериться своим чувствам, — закончил Ланс ее мысль. Как настоящий пожарник, он знал, когда нужно сматываться из горящего дома, чтобы не остаться погребенным под его обломками. Кажется, сейчас как раз тот самый момент. — Понимаете, я привык трезво оценивать ситуацию. Чувства, эмоции — все это не для меня. Мне пора.
Отодвинув стул', Ланс поднялся. И тут же почувствовал на своих руках нежные ладони Мелани. Она пытается его удержать?
— Останьтесь, — выдохнула Мелани. Она сжимала его руки в своих. Ланс слышал, как бешено забилось его сердце. — Мы уже сделали заказ, а я ненавижу есть одна.
Он взглянул на нее и осторожно высвободил руки.
— Но вы не одна. Вокруг столько людей. — С этими словами он окинул взглядом зал. — Почему бы вам не предложить свою дружбу кому-нибудь еще? Уверен, от желающих просто отбоя не будет.
Она поняла его маневр. Он специально отталкивает ее, пытается обидеть. Но она не позволит так с собой поступать.
— Мне намного больше хочется завоевать вашу дружбу.
Он не в силах был поверить в то, что читал в ее глазах. Сейчас Мелани казалась ему идеалом женщины, ожившей мечтой.
— Почему?
— Потому что вам нужна моя дружба. И еще — вы тот редкий человек, который умеет слушать. Мне такие люди очень нравятся.
Черт побери, как легко она проникла в его душу!
— Что-то не припомню, чтобы я просил вас стать моим другом... — нерешительно начал Ланс.
— О многих вещах говорить вслух не принято. А вон несут наш ужин. — Ланс, казалось, до сих пор пребывал в нерешительности.
— Оставайтесь. Обещаю, что больше не задам ни одного вопроса. Говорить будем только о том, о чем вы захотите, ладно?
— А если я не захочу разговаривать?
Она пожала плечами.
— Значит, будем есть молча. Идет?
И Ланс решил остаться — домой ехать ему не особо-то и хотелось. Ведь его там никто не ждал...
— Ну, если мы больше не будем спорить.
Мелани в ответ только улыбнулась.
И все же она не сдержала слово. Целых пять минут, ну, может, пять с половиной, Мелани терпеливо ждала, когда Ланс наконец сам начнет разговор. Потом молчать ей окончательно наскучило, и она отважилась заговорить сама.
По правде сказать, Ланс и не ожидал, что она так долго вытерпит. Он даже обрадовался, когда она снова начала разговор. Легкий поток ее речи был словно пение птиц ранним утром.
От внезапно нахлынувших воспоминаний у Ланса перехватило дыхание. Сколько лет не вспоминал он то лето, когда они с отцом ходили рыбачить!..
Хотя он и пытался об этом не думать, изо всех сил стараясь прогнать видения прошлого, сегодня у него решительно ничего не получалось. Щемящее чувство утраты с новой силой завладело его сердцем.
А его мать! Она тогда вставала очень рано, даже раньше их, чтобы успеть приготовить завтрак, сделать бутерброды, налить в термос горячего супа, собрать им в дорогу корзину с едой. То было время гармонии и любви в его семье.
