Сидни Ламберт - Я тебя не люблю
— И не один.
— Она ничего мне не говорила.
— С какой стати? — надменно приподняв брови, поинтересовался Грегори.
— Ну, она...
— Вовсе не обязана отчитываться перед вами. Я бы ничуть не удивился, если бы после моего возвращения она отменила ваше свидание.
— Нет, она этого не сделает, — быстро ответил Дирк. — Одри не подведет меня. Ни за что.
Грегори знал, что Ван Химст прав, но не подал виду. Пусть соперник думает, что теперь, после возвращения бывшего мужа, у него нет никаких шансов.
Увидев, что Грегори идет к дому, Одри негромко застонала. Она надеялась и даже молила небеса, чтобы он не пришел. Долл спала, а оставаться наедине с Грегори Одри не хотелось. Она была уверена, что он снова начнет донимать ее из-за Дирка, а Дирк был ей нужен. Он защищал ее от человека, который однажды уже сломал ей жизнь и пытался сделать это еще раз.
— Зачем ты вернулся? — спросила она, когда Грегори пришел на кухню.
— Я обещал Долл.
— У нее мертвый час.
— Вот и хорошо. Потому что нам нужно поговорить.
— Если опять насчет Дирка, то можешь не стараться, — бросила она.
Его брови выгнулись как два вопросительных знака.
— Что, запахло жареным?
— Я не хочу, чтобы ты совал нос, куда не следует! — с жаром воскликнула Одри. — Я знаю Дирка куда дольше, чем тебя. Мы прекрасно понимаем друг друга.
— Может быть, я хочу поговорить совсем не о Дирке.
Она на мгновение осеклась.
— А о чем же тогда? — О них самих, о поцелуе, которым они обменялись до его отъезда? Неужели Грегори надеется, что это имеет для нее какое-то значение? Неужели считает, что у них есть возможность сойтись снова? Если так, то он ошибается. Ни за какие коврижки.
— Я хочу принять душ. Встретимся за ланчем.
Обычно Грегори было не до ланча. Он что-то проглатывал на скорую руку и тут же возвращался к работе... Интересно, что у него на уме? — думала Одри, ставя на кухонный стол кувшин с охлажденным соком.
Потом она сделала сандвичи и вынула яблочный пирог, испеченный накануне. В этот момент вернулся Грегори. Он сел и схватил сандвич с таким видом, словно умирал с голоду.
— Я соскучился по этому месту. — Грегори откинулся на спинку деревянного стула, вытянул длинные мускулистые ноги и довольно осмотрелся по сторонам.
Кухня была большая, деревенская, с плитой, дощатым столом, множеством полок и связками лука на крюке, вделанном в потолок. Конечно, связки были искусственными, но по виду очень реальными, почти настоящими. Одри любила свою кухню. Как все неповторимое и обладавшее индивидуальностью.
Таким она Грегори еще не видела. Он полностью расслабился и жевал сандвич с сыром и ветчиной. Все говорило о том, что их беседа будет легкой и приятной. Но Одри смотрела на него чуть ли не с ужасом. Вид красивого, сильного мужского тела волновал ее и пробуждал сладкие воспоминания. Почувствовав, что у нее участился пульс, она крепко зажмурилась. Однако это не помогло: воспоминания не исчезли.
Они часто занимались любовью на их нью-йоркской кухне из нержавеющей стали. Грегори подкрадывался к Одри сзади. Не успевала она опомниться, как юбка оказывалась на ее талии, а трусики на полу. Он быстро и умело овладевал ею, и ей это нравилось. Нравилось, когда ее заставали врасплох.
Одри невольно представила себе, что они занимаются любовью на здешней красивой и уютной кухне. Она действительно была очень уютной. Ничего удивительного, что Грегори так расслабился...
— О чем ты думаешь?
Одри моментально открыла глаза. На ее шее пульсировала какая-то жилка, в горле стоял тугой комок. Она смотрела на Грегори с испугом. Он следил за ней! Неужели выражение лица выдало ее?
— А что?
— Твои мысли были далеко отсюда. Случайно не в Америке?
О Боже, он все понял!
— Или ты думала о Дирке?
Уф-ф... Слава Богу.
— Почему ты ничего не ешь?
— Потому что не голодна.
— Приберегаешь место для вечернего обеда?
— Ты угадал. Не могу дождаться. — Лучше уйти куда угодно, подумала она, лишь бы оказаться подальше от Грегори! Может быть, там она сможет вздохнуть спокойно. Вздохнуть спокойно? О Господи! Он вернулся всего несколько часов назад. Что с ней творится?
— Я бы предпочел, чтобы ты никуда не ездила.
— Потому, что он тебе не нравится? Потому, что ты считаешь, что он недостаточно хорош для меня? Перестань, Грег.
— Разве можно сравнивать ваши отношения с тем, что было у нас? — резко спросил Грегори. — Неужели ты не помнишь, как хорошо нам было? Скажи честно, ты чувствуешь с Дирком то же самое? Черт побери, держу пари, что нет! — Он швырнул сандвич на стол, встал, схватил Одри в охапку, поднял и поцеловал. — Дирк ласкал тебя так? Или так? А так?
Его губы и руки были повсюду. И произошло чудо: чувства, которые Одри считала давно умершими, тут же воскресли. Ее разуму хотелось, чтобы Грегори прекратил поцелуй. Ей надо держаться как можно дальше от человека, покушающегося на ее чувства. Иначе ситуация может выйти из-под контроля и стать насмешкой над клятвой, которую она дала себе после их разрыва.
Во всем виноват тот первый поцелуй. Не следовало показывать Грегори, что он все еще способен будоражить ее чувства. Теперь он пользовался этим, а она ничего не могла с собой поделать.
— Не надейся, что я ничего не понимаю, — буркнул Грегори, почти не отрываясь от ее губ. — Ты меня не одурачишь.
Его поцелуи стали еще более страстными и настойчивыми. Большой и указательный пальцы ласкали сосок Одри именно так, как она привыкла. Кровь струилась по ее жилам, как жидкое серебро, кости плавились. Если бы Грегори отпустил ее, она превратилась бы в лужу на полу. И тут силы Одри кончились. Тело требовало ответить на его ласки. Она прижалась к нему грудью, животом, бедрами и ощутила всю силу его желания.
Он медленно, мучительно медленно провел ладонями по ее бокам, ощущая каждый дюйм ее тела, обхватил ягодицы и еще крепче прижал Одри к себе.
Ей хотелось, как прежде, обхватить его ногами, чтобы он положил ее на стол и вошел в нее, хотелось снова испытать то лихорадочное возбуждение, которое мог вызвать только Грегори. Короче, она осознала, что желает его.
Эта мысль налетела на нее как шквал и потрясла до глубины души. Но желание оказалось сильнее страха. Возврата уже не было. Она запустила пальцы в его волосы, прижала к себе его голову и с готовностью раскрыла губы. А потом услышала собственный протяжный стон. Грегори был умелым любовником и обладал даром доводить ее до исступления.
Одри хотелось ощутить прикосновение его обнаженного тела, смотреть на него и наслаждаться тем, что когда-то принадлежало только ей. Нет, она стосковалась не по любви — о любви не могло быть и речи, — а по грандиозному сексу. Грегори снова заставил ее почувствовать себя женщиной, сознающей свою силу и способной вызывать желание.