Флоренс Уэстли - Память сердца
— Справляемся, но в одном ты прав: это действительно нелегко.
— А вообще-то, сколько у тебя сейчас здесь детей?
— Четверо. Близнецы и две девочки, взятые на воспитание, хотя надеюсь добавить к Рождеству еще четверых. Правда, предстоит помучаться. Столько требуется бумаг, обычно в трех экземплярах. Иногда ложишься спать, а в голове — различные бланки, просыпаешься ночью и думаешь, какой куда надо посылать.
Он весело рассмеялся:
— Это напоминает порядки в пожарной охране.
— Как там идут дела?
Ветер, играя пышными кудрями, создал золотистый нерукотворный нимб вокруг ее лица. Солнечные блики отражались в голубых глазах. Джон уловил исходящий от нее запах цветов — аромат роз. На носу Бетси слабыми пятнышками проступили веснушки, алые губы были влажными и блестели. Она была сама женственность…
— Примерно, как я и ожидал.
— То есть?
— Ребята, которые пришли работать с Майком, рвут и мечут, что бы я ни сделал. Молодежь пока помалкивает, а новички не знают, к кому примкнуть.
Бетси удивило, что она может так спокойно разговаривать с Джоном, словно они дружили и были любовниками еще вчера, а не двадцать лет назад.
Взгляд ее затуманился. Она ощутила нечто похожее на горечь потери. Нет! Эти чувства надо задушить в корне, решила Бетси. Прошлое умерло!
— Мами! Бэр не хочет стоять на месте.
— Кажется, тебя вызывают.
— Да.
— Я положу на порог вещи Майка, ладно?
— Какие вещи Майка?
— Ну то, что было у него в кабинете. Я подумал: может, тебе захочется их сохранить?
В коробке было все — от запасной пары белья, полупустой бутылки ирландского виски до коллекции безделушек, которая, как понял Джон, была собрана для Майка близнецами.
— Как стыдно! — расстроилась Бетси, закусив губку. — Я давно собиралась разобрать эту коробку, еще до твоего назначения, но, как всегда, дела помешали… Да, на крыльцо, пожалуйста. Спасибо.
— Не за что, Бетси!
Джон открыл заднюю дверцу автомобиля и достал большую картонную коробку.
— Я не смотрел, что в ней, просто все сложил в кучу. Думал подождать тебя, но я пока сплю в своем рабочем кабинете — еще не нашел постоянную квартиру, — а там тесновато.
— Не оправдывайся, Джон, ты сделал мне большое одолжение.
Джон поставил коробку на крыльцо. У него возникло странное ощущение, что время круто повернулось вспять: все это однажды уже было… Он обернулся, чтобы попрощаться с Бетси, но не в силах был сдвинуться с места. Джон не смог оторвать взгляда от нее, совсем как в прежние времена, Когда оба еще не понимали, что же с ними происходит?
Утренний ветерок опять играл ее пламенеющими на солнце золотисто-рыжеватыми прядями. Джона охватил внезапный прилив страсти, готовый смести все преграды… И он снова увидел себя двадцатилетним, а ее — шестнадцатилетней девушкой с огненным темпераментом, чувственной и сводящей юношу с ума.
Врожденный инстинкт, так много раз спасавший ему жизнь, подсказывал — "немедленно уезжай". Однако другое чувство, сильнее любого инстинкта, пригвоздило его к земле. Он стоял как изваяние. Но, спустя мгновение, Джон произнес:
— Бетси! Я совсем забыл, но у меня осталось еще что-то только твое: его я обязан вернуть.
— Разве?
Он нежно взял ладонями ее лицо и благоговейно прикоснулся губами к ее рту.
— До свидания, — сказал он и быстро удалился.
— Не возражай, все очень просто! Этот красавчик в мундире отлит из такой же бронзы, что и все герои.
Прищелкнув языком от сознания своей находчивости, Полайна Пруденс Пластиноу, известная своим друзьям как Пруди, а друзей у нее было пруд пруди (каламбур получался сам собой), кисточкой из перьев в последний раз смахнула пыль с кузова старинной кареты, дверца которой была открыта. У дверцы с другой стороны стояла Бетси отгороженная от Пруди сиденьем с новой обивкой.
Через дощатую дверь сарая на бетонный пол яркими полосами падал луч солнца. Подняв глаза, Бетси зажмурилась от ослепляющего потока света, хлынувшего в сарай.
— Пру, милая моя, по-твоему, каждый мужчина старше двадцати и выше шести футов и двух дюймов — без малого герой.
Пруди обиженно надулась, как это делают самолюбивые подростки.
— Это вовсе не правда. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, мои вкусы изменились.
Надо бы быстрее повзрослеть, чуть не сказала вслух Бетси, думая о ребенке, которого носила Пруди. Она упорно не желала назвать имя отца ребенка, но инспектор социальной службы подозревала, что ее соблазнитель — паренек из Портленда, с которым Пруди познакомилась в ночлежке.
— Когда же ты встретишься со своим "героем" снова? — поинтересовалась Пруди.
— Никогда.
— Ты об этом пожалеешь. Твой новый друг — первый сорт.
— У тебя замашки свахи, Пруди. На прошлой неделе ты меня запросто обручила со слесарем, который пришел чинить насос: потому что у него, по твоему описанию, "шикарные ляжки".
— Не отрицаю! Но у шефа Стэнли еще мощнее, хотя ему не помешало бы немного поправиться.
— Он выглядит довольно худым, правда?
— Может быть, ему нужна нянька, чтобы кормила его, держала за ручку или за что-нибудь поинтереснее?
— Пруди! Прекрати говорить пошлости!
— Слушаюсь, мэм.
В глазах у шалуньи промелькнуло злорадное чувство; а Бетси смутилась и покраснела, чем была обязана своему ирландскому происхождению — способности краснеть от любого невинного замечания.
— Мами, ты здесь? Мэри взяла мою куклу и не хочет отдавать.
— Но ты сама мне разрешила.
— Не разрешала я.
— Не ссорьтесь, я иду, — крикнула Бетси и заботливо взглянула на Пруди. — Ты уверена, что доктор предвидит двойню?
— Да. Только у меня будут два, мальчика, — уверенно сказала будущая мама.
Пруди похлопала по животу с довольной улыбкой. Когда-то в младенческом возрасте ее бросили родители, а сейчас она все еще не соглашалась с тем, что и ее детей необходимо отдать приемным родителям.
Бетси старалась быть реалисткой, но ее сердце разрывалось из-за страданий приемной дочери. Какое бы решение она ни приняла, жизнь ее сломана.
Обнявшись, они прошли через прохладный сарай к другому его концу, где образовался солнечный квадрат. Четырехлетняя кобыла по прозвищу Ягодка высунула голову за ограду и ждала, что хозяйка погладит ее влажный нос.
Бетси остановилась и пошарила в кармане своих оборванных шортов. Она искала морковку, которую чуть не забыла дома.
— Не получишь! — поддразнила она свою любимицу, жадно потянувшуюся за лакомством.
Привычные мирные звуки и запахи после столь бурного полудня успокаивали Бетси.
