Эмма Ричмонд - Сейчас или никогда
— Тетушка еще не вернулась из астрала.
Оставив его замечание без внимания, Хетти продолжила:
— И по крайней мере трижды. У тебя три ауры.
— Да что ты! Это хорошо?
— Не знаю. Арден, прекрати дубасить. И без того все разваливается!
Улыбнувшись одними уголками губ, Арден прошелся по террасе, проверяя пол на прочность.
— Веймутова сосна, — автоматически пробормотала Хетти.
— Точно, — подтвердил Арден.
Роан кивнула, не имея ни малейшего представления, о чем идет речь.
Арден через балконную дверь вошел в комнату, пересек ее и через секунду исчез. Женщины последовали за ним.
Чуть отстав от остальных, Роан оказалась на кухне, которую не ремонтировали по крайней мере последние сто лет. Стены, выкрашенные в зеленый цвет, создавали впечатление, что ты находишься на дне морском. Коротким кивком Роан приветствовала какого-то кривоногого человека, склонившегося над чертежами, и от нечего делать взяла со стола рекламный проспект по продаже имущества.
«Вам представляется потрясающая возможность! Продается старинное поместье в сельской местности. Все конструкции деревянные, — (это с удовольствием засвидетельствует Арден!) — полы из веймутовой сосны, — (опять эта сосна!) — высокие кафедральные потолки. Просторный дом удовлетворит потребности большой семьи. Пять спален, две гостиных (одна из них с к.), две столовых (одна для неофициального пользования), три с половиной ванные комнаты». Три с половиной? Что означает — с половиной? — улыбнулась Роан. «Поместье расположено на 2,6 акрах земли. Великолепный пейзаж, сосновые рощи. Цена 385 000 долларов».
Сколько? 385 тысяч долларов? Приблизительно вспомнив курс валют, Роан быстро подсчитала в уме. Получилось примерно 280 тысяч фунтов. Великий Боже!
Не выпуская проспект из рук, Роан вышла на террасу или балкон… как это там у них называется в Америке? — в проспекте об этом не говорилось.
— Осторожно, не оступись, — предупредил Арден с другого конца террасы. Рядом с ним стояла Хетти.
Глядя под ноги, Роан подошла к перилам и с удовольствием посмотрела на трухлявые опорные стойки, по которым ползли вверх увядшие вьюнки-ломоносы. Казалось, что только эти ломоносы и поддерживают опоры в вертикальном состоянии. Летом, когда они цветут, на террасе должно быть очень красиво, подумала Роан.
— Какого они цвета?
— Хм, может быть, розовые? — не очень уверенно предположил Арден.
— Да, наверное. А в каком направлении море?
— Вон там, — кивнул он направо от себя, — за деревьями.
— Понятно. Скажи, а что такое «к.»? Ты не в курсе?
Арден оторвался от работы, поднял на нее глаза, перевел их на рекламный проспект в ее руках, покачал головой и сошел по ступеням на поросшую кустарником лужайку.
Хетти тоже посмотрела на Роан и суховато пояснила:
— Камин.
— Ясно.
Неожиданно раздался скрип старых ставен. Все одновременно вскинули головы. Балконные двери, через которые Роан только что говорила с Арденом, с великим трудом раскрылись шире, будто противились этому, а кто-то толкал их изнутри. Арден тщательно отряхнул с плеч осыпавшуюся штукатурку.
— Все прогнило! — с отвращением произнесла Хетти и осторожно спустилась со ступеней.
— Просто их немного перекосило, — возразил тетке Арден.
Остановившись на лужайке, Хетти одарила его испепеляющим взглядом и обратилась к Роан:
— Не прислоняйся к стойкам и перилам, детка. Ардену не понравится, если ты получишь какую-нибудь травму и против него возбудят уголовное дело.
— Ты дорого застраховала свою жизнь? — поинтересовался Арден с самым серьезным видом.
— Не очень, — машинально перебирая пальцами усики ломоноса, ответила Роан. — Жаль, что их уже поздно подрезать, но, по-моему, самое время подвязать.
— Ну не сейчас же! — сказал Арден.
Роан тоже сошла на лужайку и присоединилась к Ардену и Хетти. Полуприкрыв глаза, она тихо проговорила:
— Вот здесь, под навесом веранды, можно поставить столики и стулья. Сидишь, а вокруг цветут глицинии… создается эффект крытой беседки…
— Непременно передам твои пожелания Патриции, — прервал ее Арден. — Можешь приехать летом, чтобы проверить, как они будут претворены в жизнь. Согласна?
— Кончай язвить! — осадила его Хетти.
Арден ухмыльнулся и направился к балконным дверям.
Еще не хватает! — возмутилась про себя Роан. Да никогда в жизни она сюда больше не приедет!
— Хетти, что такое «полванны»? — спросила она.
— Не знаю.
— Может, имеется в виду туалетная комната или гардероб?
— Очень может быть, дорогая, — охотно согласилась Хетти и направилась следом за племянником.
Роан хмыкнула и тоже вошла в дом. Так, это у нас что? Гостиная для неофициальных приемов? Столовая? Ясно одно — в наличии имеется камин. И еще какой!
Шагая по пятам Ардена и его тетки — вверх по лестницам, вниз, в подвал, на чердак, в мансарду, где электрик что-то химичил с проводкой, — она думала, что в общем-то не отказалась бы жить в этом доме. Именно теперь, когда ничего уже не вернуть, ей понравилась эта идея…
— Ты действительно назвала девушку с ведром неврастеничкой?
— Возможно.
— Впечатляюще. Она сказала, что грубее тебя еще никого не встречала.
— Очевидно, вела затворническую жизнь.
— Хетти, пойди приляг, — сказал Арден. Вернее, приказал. — У тебя утомленный вид.
Несмотря на его бесцеремонное обращение с теткой, трудно было не заметить, как внимательно он наблюдает за каждым ее шагом. К великому изумлению Роан, крестная согласилась. Улыбнувшись Роан, она мягко произнесла:
— Этот грубиян прав, милая. Я немного отдохну.
Роан и Арден проводили ее взглядом.
— Ну, как ты ее находишь?
— Постарела, устала от жизни, — медленно ответила Роан. — Сказала, что будет рада умереть.
— Да, мне она это тоже не раз говорила.
Тон Ардена казался небрежным, но Роан знала то, о чем не догадывались другие: за напускным равнодушием скрывалось беспокойство. Не всегда, конечно, но сейчас она нутром чувствовала, что он взволнован. Кроме Хетти, родной сестры его матери, у Ардена на этом свете не осталось ни одной живой души. И зачем ему надо, чтобы все вокруг считали его жестким, холодным, иногда даже жестоким? Роан не могла ответить на этот вопрос, знала только, что это одна из многочисленных граней его личности.
— Что говорит доктор? — нахмурившись, спросила Роан.
— Да ничего особенного. Что у нее слабое сердце, что ей нужно поберечься. — Не сводя с нее глаз, Арден широко улыбнулся. — Он твердит это уже добрый десяток лет, а она, как видишь, тут как тут и по-прежнему досаждает мне всякими придирками. Уверяю тебя, Хетти умрет тогда, когда сама того захочет.
