Лисса Мэнли Лисса Мэнли - Маленькие сводни
Она кивнула.
— Конструкция нуждалась в доработке, а он потерял ней интерес. Наверное, валяется где-то в мастерской, в пыли.
Он почувствовал горечь в ее словах, заметил, как застыли у нее плечи. Стоит ли ему продолжать? Может быть, это болезненная тема для нее? Победило любопытство.
— Ваш отец всегда изобретал?
— Сколько я себя помню, — мрачно ответила Джил. — Он никогда не занимался ничем другим.
Брэндон вспомнил ее рассказ о том, как ее дразнили дети. Стало быть, разговор о работе ее отца был болезненным для нее. Он немного посидел молча, сочувствуя в душе. Конечно, Брэндон не считал себя специалистом во взаимоотношениях, но чувствовал, когда кого-то что-то сердило. А еще ему было очень интересно, из-за чего она стала такой неотразимой женщиной сегодня…
— Вы не хотите говорить об этом? — спросил он, испытывая уверенность, что уж сейчас-то Джил прекратит отвечать на его вопросы. Ведь она рассматривает его только как неприятную проблему, а совсем не как друга.
— О чем?
— Почему вас так возмущает занятие вашего отца, — ответил он.
— Вовсе не возмущает, — возразила она, хотя сжатые губы опровергали ее слова. Она посмотрела прямо на Брэндона. — А почему меня должно это возмущать?
— Ах, перестаньте. Всем своим видом вы выражали возмущение. Но почему? — Он покачал головой. — Я не понимаю.
Джил долго не отвечала. Наконец тихо произнесла:
— Почему он не мог быть бухгалтером, или банкиром, или продавцом в магазине? — Она вздохнула. — Вам не понять, что это такое — быть ребенком Чудака Винтерса, сумасшедшего ученого.
— Почему бы вам не рассказать мне?
— Мне было… неловко. — Джил взглянула на него своими полными грусти небесно-голубыми глазами. — Он был так не похож на отцов моих друзей. Все время что-то взрывал в своей лаборатории, волосы у него торчали во все стороны, а одежда была испачкана. Отца никто не уважал, Брэндон, и я долго жила в ореоле его сомнительной славы.
Брэндону хотелось обнять ее, убрать эту грусть и все наладить в ее мире. Но он сомневался, что ей это понравится.
— Мне очень жаль, — откликнулся он. — Знаете ли, я познакомился с вашим отцом некоторое время тому назад и с самого начала зауважал его, несмотря на… его необычную внешность. Может быть, вам только казалось, что его не уважают.
— Очень мило, что вы это говорите…
— Я говорю это не из любезности. Это правда.
— Все равно спасибо. — Джил решительно посмотрела на него. — Может быть, все будет по-другому теперь, когда я решила доказать, что я нечто другое, чем просто дочь Чудака.
— И как вы это сделаете? — спросил он, хотя уже знал, что она ответит. И что будет чувствовать себя бездушным подлецом, когда это подтвердится.
— Конечно же, в качестве удачливой владелицы ресторана, — заявила Джил, не отрывая от него взгляда.
У Брэндона упало сердце, хотя он прекрасно знал, каков будет ответ. Джил хотела создать популярный ресторан, чтобы завоевать уважение людей в Элм-Корнерс, которого ей всю жизнь не хватало из-за отца.
Брэндон разглядывал песок у своих ног. Он не мог найти в себе силы заглянуть ей в глаза.
Потому что, если все пойдет по плану, он будет тем, кто вырвет у нее успех и уважение, удалив ее из бизнеса. Или, по крайней мере, переманив у нее большинство клиентов. Как Брэндон и опасался, он еще сильнее ощутил себя бездушным подлецом. Давно он не испытывал более отвратительного чувства!..
Джил взглянула на молчавшего Брэндона и заметила его плотно сжатые губы, поникшие плечи и то, что он избегает смотреть на нее.
О чем она думала, откровенничая с человеком, который собирается разбить вдребезги ее мечты? Не надо было посвящать его в личные дела.
Но в тот момент это казалось необходимым. Особенно потому, что ему было искренне интересно. А она так давно ни с кем не делилась!..
Что ж, у нее помутилось в голове, и она выбрала не того человека, с кем можно откровенничать. Черт бы его побрал! Она снова посмотрела на него, и в голову пришла тревожная мысль.
— Брэндон, я поделилась с вами своими личными проблемами совсем не для того, чтобы вы пожалели меня.
Он повернулся к ней.
— Как вы узнали, о чем я думаю?
Стало быть, она правильно поняла его.
— Женская интуиция.
— Ах, это… Мне жаль признаться, но я сожалею, что вы все это рассказали, потому что мне будет труднее вывести вас из бизнеса.
Она подняла руку, стараясь оставаться спокойной.
— Не извиняйтесь, Брэндон, по крайней мере теперь я знаю, что у вас есть совесть.
— А вы в этом сомневались?
— Я просто не думала об этом, — искренне ответила она.
— А я предполагал, что вы считаете меня чудовищем. — Он криво улыбнулся.
— На самом деле, так оно и есть. Я просто не задумывалась о конкретных вещах, например, есть ли у вас совесть или нет.
— Так теперь вы понимаете, что я обычный парень, который хочет заработать, а не какая-то акула, желающая испортить вам жизнь.
— Я понимаю, — честно ответила она. — Любой мужчина, который так привязан к своей дочери, как вы, не может быть плохим человеком.
Брэндон наклонил голову, как бы принимая ее комплимент.
— И вы понимаете, что у меня есть важные причины желать успеха в бизнесе, и я действую ради этих причин, а не ради того, чтобы просто лишить вас бизнеса.
— А вам действительно интересно, что я думаю? — спросила Джил, не испытывая уверенности, что хочет знать, почему успех так важен для него. Чем больше она узнавала его, тем более человечным он казался. И это увеличивало вероятность того, что она может полюбить Брэндона.
Черт бы его побрал!
— Хоть это и странно, но ваше мнение имеет значение для меня.
У нее в груди появилось приятное чувство, прогнавшее ее нежелание узнать настоящего Брэндона. Важнее всего было его уважение.
— Я все понимаю, кроме ваших причин.
Он пронзил ее взглядом своих темных, чарующих глаз.
— Вы действительно хотите знать?
— Да, хочу.
Он лег на песок и обхватил голову руками.
— Вполне справедливо. Прежде всего, я вырос в семье ресторатора в Лос-Анджелесе и всегда хотел владеть рестораном.
Она посмотрела на девочек и увидела, что они под руководством Лесли роют огромную яму в песке.
— Тогда почему же вы стали юристом?
— Мой отец отговорил меня от ресторанного бизнеса. Он считал его непостоянным, требующим слишком многого. И не поймите меня неправильно, мне нравилась моя работа в Лос-Анджелесе. Но после смерти Сэнди, когда я стал отцом-одиночкой, стало невозможно работать по четырнадцать часов в день. Я совсем не видел Кристи. Няня была ей ближе, чем я…
