Лина Баркли - Подлинно сильный пол
— В случае, о котором мы говорим, тебе есть до этого дело. Человек, которого ты осудил, человек, который умер в тюрьме, — был моим отцом!
Лицо Найджела побелело, даже губы казались бескровными.
— Твой отец? О ком ты говоришь?
— Сэр Хьюго Трэффорд.
— Трэффорд? Но твоя фамилия…
— Тревелиан — девичья фамилия моей матери. Я взяла ее потому, что мое имя ты смешал с грязью!
— Понятно. — Его щека нервно подергивалась, и, когда он потянулся за сигаретой, пальцы его дрожали. — И что я теперь должен делать, Джулия?
— А что бы ты хотел? Хочешь обнять и поцеловать дочь «негодяя и обманщика», человека, недостойного своего титула? Это не оскорбит твои понятия о добре и зле? Или в том, что касается тебя, ты не так несгибаем?
— Бога ради, Джулия! — Воскликнув, он подошел к ней и схватил за плечи. — Ты не знаешь, что говоришь!
— Вот как? Я давно собиралась это сказать. В тот день, когда ты вышел из зала суда, я поклялась, что ты заплатишь за то, что сделал. Если бы не ты, моего отца оправдали бы.
— Чепуха. Твой отец был виновен. Взялся бы я вести обвинение или нет, он все равно попал бы в тюрьму.
Не обращая внимания на эти слова, она продолжила:
— Я вынуждена была переменить фамилию, потому что ты заставил меня стыдиться моей собственной. Я нашла работу и надеялась со временем забыть, как я тебя ненавижу. Но когда я снова увидела тебя, поняла, что это невозможно. Я не приняла твоего приглашения, потому что не хотела быть рядом с тобой. Но ты был настойчив, ты был намерен добиться своего, и я подумала, что могу разрушить твою жизнь так же, как ты разрушил жизнь моих родителей.
— Я не могу поверить этому. Ты говоришь об этом так хладнокровно!
— Да, я сделала это. Так же хладнокровно, как ты уничтожил моего отца и мою мать.
— Почему ты сейчас говоришь мне об этом? — Гневным движением он затушил сигарету. — Ты моя жена, Джулия. Мы любим друг друга.
— Я люблю тебя?! — В ее голосе послышалось такое отвращение, что он отступил на шаг. — Знай же, что, каждый раз, когда ты прикасался ко мне, я думала только о том, что этими руками ты указывал на моего отца! Когда ты целовал меня, это были губы, которые его обвиняли! Когда ты говорил «дорогая», я слышала только «негодяй, мошенник, обманщик»! — Ее голос дрогнул. — Я ненавижу тебя, Найджел! Больше всех в мире.
— Тогда зачем ты притворялась, что любишь меня? Зачем вышла за меня замуж?
— Потому что ты меня любишь! Таким счастьем было жениться на мне, не правда ли? Но я никогда не буду принадлежать тебе, Найджел! Никогда! Ты и твоя логика! Человек, который никогда не ошибается, чьи суждения всегда верны! — Она невесело засмеялась. — Ну вот, теперь ты знаешь, что можешь ошибаться. У тебя есть все, не правда ли? Положение, успешная карьера… и красивая жена, которая никогда не будет твоей! Мы будем чудесной парой, Найджел, и я буду приветливо принимать всех твоих умных, самодовольных друзей. Но ты и я будем знать, что это только красивая оболочка. — Ее голос опять дрогнул. У нее не было сил продолжать.
Пристально вглядевшись в его побелевшее лицо, она заметила глубокие морщины, которые пролегли у его рта, и стремительно выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.
5
Оставшись один, Найджел продолжал неподвижно стоять у камина, невидящими глазами, глядя в огонь. Он никак не мог поверить в реальность того, что только что произошло. Казалось немыслимым, что Джулия могла говорить с ним подобным образом. Девушка, сказавшая эти горькие несправедливые слова, была совсем не та, которую он полюбил, не та, которая всего несколько часов назад стала его женой.
Это был совсем другой человек — расчетливый и жестокий. Ее настоящее имя при любых обстоятельствах было бы для него ударом, но если бы он узнал его до свадьбы, это не поколебало бы его желания жениться на ней. Он мог даже извинить все те вещи, которые она только что сказала, понимая, что у нее на это есть основания, хотя и ошибочные. Но чего он не мог забыть — это того, что его прикосновения внушали ей отвращение, а его поцелуи были ей ненавистны. Как могла она отвечать ему с таким пылом, что он не догадался, какие чувства она испытывает на самом деле. Он готов был поставить на карту свою репутацию и поклясться, что она человек абсолютно честный. И совершенно искренне он признался себе, что это было больнее всего: красивое личико заставило его полюбить девушку, которой не существовало. Джулия, на которой он женился, была нежная, добрая и честная. Та, которая теперь носит его кольцо, забыла честь ради мести.
Он налил себе еще рюмку, стараясь заглушить боль желания, пронизывающую все его тело. Сумасшествием было испытывать это томление. Это значило умалить собственное достоинство, дав волю страсти, забыть логику, которой всегда гордился.
— Все кончено. Прошло. Я не люблю ее! — произнес Найджел вслух. Он снова взял графин и плеснул виски в рюмку, так что оно пролилось на буфет.
Прошло больше часа, прежде чем Джулия услышала, как он неуверенными шагами поднимается по лестнице в свою комнату. Она представила, как он раздевается, потом заскрипела кровать, когда он тяжело бросился на нее. Затем наступила тишина. Она лежала без сна, глядя в темноту. Чувство торжества исчезло, и ему на смену пришло отвращение к содеянному.
В отчаянии она напомнила себе, что ее поступок оправдан страданиями отца, но была вынуждена признать, что отец пришел бы в ужас от ее поведения. Дочь Хьюго не имела права так поступить. Месть не входит в понятие о человеческом долге. И решившись на этот шаг, она была так же не права, как не прав был Найджел, погубив ее отца.
Покой, который она надеялась обрести, выказав свои истинные чувства, был всего лишь иллюзией. Единственное, чего она добилась, — это лишилась самоуважения. Утром она извинится, попробует объяснить то, что сделала, и скажет, что готова покинуть его дом.
Принятое решение принесло с собой некоторое успокоение, и Джулия заснула. Когда она проснулась, солнце заливало лучами ее комнату. Ее первой мыслью был предстоящий разговор. Она понимала, что чем дольше будет его откладывать, тем труднее его начать, поэтому быстро оделась и спустилась вниз.
Она услышала голоса в столовой, дрожа, открыла дверь и вошла. Найджел сидел за столом, а юная девушка в коричневом платье и белом переднике ставила перед ним кофейник. При появлении Джулии она повернулась.
— Доброе утро, мадам. Я — Хильда.
Джулия улыбнулась, но ее сердце колотилось так сильно, что ей трудно было говорить. Она быстро уселась напротив Найджела.
— Вы выпьете кофе, мадам, или предпочитаете чай?
