Донна Олвард - Ангельские глазки
Элли прижала руку к губам, будучи шокированной его интимным прикосновением. Он благодарил ее за помощь, вот и все. Каждый может действовать импульсивно. Незачем вкладывать особенный смысл в его действия.
Она изо всех сил старалась вспомнить о том, что до появления Дарси Вьятт не проявлял к ней никакого интереса. Два месяца они были соседями и виделись лишь однажды. Они могли бы встретиться где угодно, но он вряд ли проявил бы к ней особенный интерес. Кстати, при первой их встрече он на нее наорал. После беременности Элли по-прежнему была полновата и считала себя простушкой.
Улучив момент, она поменяла Дарси подгузник. На это ушло меньше времени, чем она предполагала. Вручив девочке погремушку, она улыбнулась, когда Дарси тряхнула погремушкой, зажатой в кулачок.
Занавеска раздвинулась снова, и вошел доктор Сингх. При виде Элли на его лице появилось довольное выражение. Затем его пристальный взгляд упал на Дарси, которая лежала на кровати, застеленной белыми простынями, дергала ножками и гулила.
Элли заметила вспышку опасения в его взгляде, и у нее засосало под ложечкой. Она почти забыла, почему старалась не приходить в больницу прошедшие несколько месяцев. Теперь она все вспомнила. Ей не хотелось пускаться в объяснения и говорить банальности. Кэрри — ее близкая подруга. Но любой другой в больнице считал ее просто Элли, которая вышла замуж за доктора, вынашивала его ребенка, потеряла ребенка, развелась с мужем и лишилась работы. Бедняжка Элли.
— Насколько я понимаю, это наша пропавшая малышка Паулсен. — Доктор мгновенно убрал неловкость, улыбнувшись.
— Да. Ее зовут Дарси.
— Вы ее сюда принесли? — Он подошел к кровати и понаблюдал за Дарси, в то время как Элли смотрела на него с тревогой.
— Да и нет. Дарси была с братом Барбары Паулсен, а он мой друг. Я ему помогаю.
— Должно быть, он очень хороший друг.
— Друг познается в беде, — процитировала она, стараясь сохранить непринужденность. Она знала, что о ней подумают, если она признается, что «друзьями» они стали лишь вчера.
Элли подождала, пока доктор Сингх тщательно осмотрит Дарси. Повернувшись к Элли, он улыбнулся и заявил:
— Она абсолютно здорова.
Элли уставилась в его глаза цвета шоколада, удивляясь увиденному в них волнению. Может, он не хочет говорить о какой-нибудь проблеме у Дарси?
Доктор Сингх присел на край кровати и сложил руки на груди.
— Дело не в Дарси, — тихо сказал он. — Дело в тебе, Элли. Я хочу знать, как ты поживаешь после смерти Уильяма.
Его ненавязчивое беспокойство тронуло Элли. Она давно поняла, что люди не знают, о чем с ней говорить. Никто не спрашивал о том, как она поживает, не называл имени ее сына. Только сегодня ей впервые удалось произнести его спокойно. Все, кроме доктора Сингха, всегда называли его «ребенок», будто у него никогда не было имени. Словно, говоря о нем, как о безымянном, можно было как-то улучшить ситуацию.
— Я живу хорошо. Теперь лучше. — Она была счастлива осознать, что говорит правду.
— Как ты стала заботиться о Дарси?
— Вьятт не знал, что делать, — сказала она, стараясь сделать разговор непринужденным, и рассмеялась. — Конечно, я тоже не специалист, но оказалась по соседству. Скажите мне, доктор Сингх, разве может такое хорошенькое личико оставить человека равнодушным? — Она пододвинулась к Дарси, которая сосредоточила внимание на погремушке, зажатой в кулачке. Она тряхнула пухлой ручкой, и погремушка зазвенела. Но Элли знала, что дело не только в милом личике Дарси. Время, проведенное с Вьяттом, приносило ей большое удовольствие.
Доктор Сингх улыбнулся:
— Не может. Я просто хочу удостовериться, что ты спокойно воспринимаешь эту ситуацию. Я понимаю, что ты до сих пор горюешь.
Элли сглотнула, но удивилась, что ожидаемые слезы не наполнили ее глаз. Она становится сильнее.
— Я горюю, конечно. Но иначе. И я думаю, что забота о Дарси мне поможет. Я не могу вечно желать того, чего никогда не будет. Я должна смотреть в будущее, а не в прошлое.
— Хорошо. — Доктор Сингх уперся руками в колени и поднялся. — Я рад это слышать. Приятно видеть здоровый румянец на твоих щеках, Эллисон.
Румянец на щеках Элли стал заметнее, ибо она знала, что его виновник Вьятт и его ласки. А она не хотела испытывать к нему чувства. Ведь именно сейчас она наконец сумела взять свои эмоции под контроль.
Меньше всего ей нужно снова в кого-то влюбиться.
Может, ей стоит отнестись к нынешней ситуации как к милому подарку. Впервые за несколько месяцев она чувствует себя живой.
— Спасибо, доктор Сингх. Вьятт будет присматривать за Дарси до тех пор, пока это не сможет делать Барбара. Вы не против того, чтобы стать ее педиатром?
— Никаких возражений.
Элли собрала свои вещи:
— Было приятно видеть вас, доктор.
— И мне. — Он улыбнулся и вышел, запахивая белый халат.
Разделавшись с делами, Элли поняла, что весь день ничего не ела. Не найдя Вьятта в кафетерии, она с Дарси в люльке отправилась в одно из кафе у западного входа в больницу. Неторопливо вернувшись в кафетерий, она столкнулась лицом к лицу с Вьяттом.
— Где вы были? — произнес он шепотом, хотя очень резким, как никогда прежде.
— Я лишь вышла за тем, чтобы купить горячего молока, — объяснила она и побледнела при виде его грозного выражения лица.
— Нашли время! — проворчал он.
— Проблемы? — послышался позади Вьятта женский голос, и Элли закрыла глаза.
— Эллисон, это Глория Хокинз из службы детской и семейной опеки.
Элли вручила Вьятту чашку с горячим молоком, аппетит у нее пропал.
— Мисс Хокинз? — тихо сказала она, удобнее взяв люльку с Дарси и протягивая женщине руку.
Глава 6
Домой Вьятт и Элли вернулись на рассвете, и во время поездки он старался собраться с мыслями. Теперь он смотрел на свой дом новыми глазами. Прошло чуть больше суток, а его жизнь полностью изменилась. Прежде ему казалось, что захудалого бунгало и фермы будет достаточно.
Но дом был холостяцким, с минимальной обстановкой. Вьятту следовало превратить его в настоящий дом — приветливый и уютный, — чтобы он стал не просто жилищем, где можно переночевать. В любом случае сейчас у Вьятта появилась семья.
Элли была на кухне, готовя цыпленка на ужин. Вьятт уже заметил некие изменения в доме с ее появлением, что выбило его из колеи. Его письменный стол стал опрятным — она поставила его шариковые ручки в банку, которую где-то раздобыла. Ей удалось навести порядок, и дом показался Вьятту незнакомым, словно ему не принадлежал.
Темноглазая Дарси, лежащая в детском автомобильном кресле, наблюдала за каждым движением Элли, которая передвигалась от плиты к кухонному столу. Вьятт стоял в дверном проеме, держа в руке пиво и борясь с ложным ощущением домашнего уюта. Это чувство временное, не настоящее. Дарси не его ребенок, а Элли не его жена.
