Дениза Алистер - Трудное решение
Выпила она, должно быть немало, потому что яд так и сочился с ее уст. Но Рич решил не возражать. Невозмутимо жуя очередную порцию кукурузы, он понаблюдал за деятельной Вивьен Ли, затем шутливо заметил:
— Подумать только, как давно я не ел супа из кожуры банана! Какая жалость, что мне больше не приходится лазить по свалкам!
— Неужели? — Последовал очередной глоток виски. — Не хочешь ли ты сказать, что в наши дни можно раскрутить агентство такого масштаба, как твое, не испачкав при этом руки?
Фильм прервался рекламой зубной пасты, и звук сразу стал громче. Чтобы ответить, Ричу пришлось повысить голос:
— В наши дни, роясь в грязи, не найдешь много денег, Грейс. Парень, который хочет знать, не спит ли его жена со своим тренером по теннису, платит не так уж много. Не сравнить с исполнительным директором фирмы, желающим выяснить, не продает ли его вице-президент секреты конкурентам.
Грейс промолчала. Очевидно, она еще в состоянии была внять голосу разума. Наконец реклама закончилась, и снова пошел фильм. Ричу вдруг захотелось хлебнуть виски. Кукуруза оказалась страшно соленой.
— Рич, — неожиданно громко сказала Грейс, как будто приняв какое-то решение, но, по-прежнему не отрывая глаз от экрана, — давай на минуту предположим, что мой отец прав, и я действительно знаю, где находится Марлин!
Он внимательно посмотрел на нее. Грейс выглядела такой сосредоточенной, серьезной, неулыбчивой, и Ричу неожиданно захотелось приласкать ее.
— Хорошо, — ответил он, подавляя свое желание. — Наверное, я могу предположить это, но только на одну минуту.
— Так вот, — продолжила Грейс, осторожно ставя стакан на край журнального столика. — Если ты станешь следить за мной, я просто не буду к ней ездить. И кому это поможет? Ты только добьешься того, что мои визиты к ней станут невозможными. Тогда кто привезет ей еду, деньги? Кто сводит ее в кино, в библиотеку, к врачу? Кто…
Но Рич не дал ей докончить.
— К врачу?! — Он ухватился за это слово, чувствуя нарастающее беспокойство. — Ей нужен врач?
Грейс наконец-то обернулась к нему, взгляд у нее был как у загнанного зверька, рот слегка приоткрыт в испуге. Рич почувствовал, что нашел уязвимое место.
— Марлин больна? — Он старался говорить как можно мягче. — Что с ней такое?
Грейс судорожно глотнула. При виде муки, написанной на лице девушки, сердце его сжалось, и он положил руку на ее обнаженное колено — единственное место, до которого мог дотянуться.
— Грейс, — ласково произнес Рич, чувствуя под ладонью теплую нежную кожу. — Позволь мне помочь тебе…
6
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — сказала Грейс и, сбросив его руку, отодвинулась, закрыла ноги полами пеньюара. — Расскажи мне поподробнее о своей работе. Это, должно быть, так интересно? И опасно?..
Что означает это столь неожиданное переключение на ничего не значащий разговор? Грейс льстила ему, умасливала, пыталась заставить почувствовать себя умным и сильным!.. И этим направить разговор в нужную ей колею…
Черта с два! Его не так просто отвлечь от цели! Ему необходимо, чтобы Грейс открыла ему свое сердце, переложила свою ношу на его плечи, поверила в его искреннее желание помочь ей.
Но кого он обманывает? Больше всего Рич желал бы вновь ощутить под своими пальцами кожу Грейс. Остались ли ее губы такими же мягкими, какими были прежде? Распустился ли тот бутон чувственности, замеченный им еще шесть лет назад, и если да, то так ли ароматен цветок, как это можно было предполагать?
Стиснув зубы, Рич постарался собраться с мыслями.
— Твой нос выглядит как-то по-другому, — заметила между тем Грейс. — Так, будто он был сломан. Это правда?
— Да!
Нос и два ребра — после встречи с тремя бандитами на темной аллее. И еще пара ребер — в одном баре в Дамаске, когда он преследовал какого-то растратчика. Но все это произошло давно, когда у него не было двадцати служащих, агентства и богатых клиентов.
— Так, значит, это все-таки опасно?
— Иногда. — Может быть, из-за того, что нервы были на пределе, этот пустячный разговор раздражал Рича. — Видишь вот это? — Разозлившись, Рич поднял майку. Он покажет этой избалованной богачке, насколько жестокой может быть жизнь.
— Что? — Наклонившись поближе, Грейс пыталась что-нибудь разглядеть. Волосы серебристой волной рассыпались по ее плечам. — Нет, не вижу. Слишком темно. Где?
— Вот здесь.
И прежде чем она смогла запротестовать, Рич схватил ее за руку и провел по левой стороне своей груди, там, где находился уродливый десятисантиметровый шрам. Зловещее напоминание о ноже в руке самой красивой секретарши из всех, которых он когда-либо видел, секретарши, передававшей технические разработки своего босса любовнику.
— Я получил это от одной леди. Она метила в сердце, но промахнулась.
Даже при тусклом свете он заметил, что Грейс побледнела, и притянул ее к себе так резко, что девушка потеряла равновесие.
— О, Рич, — прошептала она, и наконец-то в ее голосе прозвучало столь нужное ему сейчас понимание.
Воображение явно дополнило недосказанное. Наверняка она представила себе, как болезненно было ранение, оставившее после себя такую страшную отметину.
Слейд почувствовал легкий приступ стыда: трюк был чертовски дешевым, но он не смог побороть искушения. Ему вдруг так захотелось ощутить запах ее духов, почувствовать на своей груди ее грудь…
Откинув голову на спинку дивана, он закрыл глаза, с нетерпением ожидая продолжения. Двинуться ли ее пальцы дальше, за пределы шрама? Узнает ли она, почувствует ли, что этот шрам далеко не единственный, что есть другие, хотя и не заметные глазу? Сможет ли ощутить чуткими пальцами, как болит и просит покоя его душа?
А если ощутит, то что при этом почувствует? Вот уже шесть лет, как его собственные чувства словно атрофировались. Прошлая вина и боль утраты не давали ему возможности получать эмоциональное удовольствие, и хотя плоть его реагировала, как у всякого нормального мужчины, ум и сердце оставались мертвы. Он был заключен в тюрьму, которую построил сам.
Пальцы Грейс снова и снова пробегали вдоль шрама, как бы пытаясь запомнить его размеры и форму. И потом, когда Рич уже решил было, что из этого ничего не выйдет, они двинулись на другую сторону, туда, где кожа была гладкой и твердой на ощупь.
Его мышцы покалывало под электризующими прикосновениями Грейс. Вот пальцы двинулись вдоль нижнего ребра, потом вдоль следующего все выше и выше, скользнули под майку и достигли маленького бугорка соска.
Рич подавил готовый вырваться стон, боясь, что даже малейшее его вмешательство заставит ее прекратить это исследование. Он почувствовал знакомое напряжение и напомнил себе, что должен дышать ровнее, но все равно с каждой секундой это становилось все труднее.
