Сьюзен Мэллери - Нежность в твоих глазах
— Ты умеешь развеселить девушку.
— И не говори. Хорошо, что сегодня пятница. У тебя случайно нет занятий в выходные?
— Нет.
— Прекрасно, тогда можешь валяться в кровати сколько угодно. В комнате есть телефон на случай, если тебе надо будет кому-то позвонить. В шкафу халаты. Я бросил на кровать пару своих рубашек, можешь переодеться в них, чтобы тебе было удобней.
Марина поражалась самообладанию Тодда. Ведь ему тоже плохо, думала она, а он держится молодцом.
— Спасибо, — прошептала она.
— Это продлится пару отвратительных часов, — проговорил Тодд, схватившись за живот. — Наши организмы должны избавиться от плохой еды.
Одна мысль об этом вызвала у девушки новый спазм.
— Нам надо… — произнесла она, переводя дыхание.
Тодд прервал ее кивком головы:
— Третья дверь справа, рубашки на кровати, вода на ночном столике.
Едва закончив фразу, Тодд поспешил в конец коридора. Марина посмотрела ему вслед, но вдруг тоже почувствовала тошноту. Она вбежала в комнату для гостей и увидела все, о чем говорил Тодд: на кровати лежали две новые рубашки, на ночном столике стояли три бутылки с водой, в шкафу висели халаты. Но девушка сильно сомневалась в том, что ей все это понадобится. Сейчас ей казалось, будто сегодня ей вряд ли придется покидать ванную комнату.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В субботу утором Марина проснулась около шести. Она полночи провела в ванной, окончательно измучилась и поэтому потом спала как убитая. Девушка почистила зубы новой зубной щеткой, надела махровый халат и отправилась на поиски кухни. Марина спустилась по лестнице, прошла мимо утопающей в цветах столовой и наконец оказалась в помещение, которое искала. Кухня была оснащена по последнему слову техники. Девушка решила, что подобное рабочее место вполне соответствует требованиям лучших шеф-поваров мира. Тодд был уже здесь. Видимо, он пришел незадолго до Марины. Его лицо по-прежнему имело зеленоватый оттенок.
— Доброе утро, — сказала Марина, ее голос заметно дрожал, но причиной тому была отнюдь не слабость.
Что со мной? Откуда это волнение в груди? Ведь передо мной всего лишь Тодд, мужчина, которогояраньше презирала! Раньше… Но вчера он вел себя как истинный джентльмен.
— Эй, как самочувствие? — улыбнулся Тодд, заметив Марину.
— Лучше, но у меня невыносимо урчит в животе, скорее всего от голода. А ты как?
— Завалился в постель в час ночи. Знаешь, я собираюсь принять окончательное и бесповоротное решение относительно этой фирмы по доставке еды под молочным соусом. Нам только не хватает, чтобы наутро после свадьбы все гости испытали те незабываемые ощущения, которые довелось испытать сегодня ночью нам.
— По этому вопросу у нас с тобой разногласий не будет. Не думаю, что мне вообще когда-либо было так плохо.
— Как насчет чая и сухого тоста? Наверное, это все, что я смогу сегодня проглотить, — Тодд кивнул в сторону чайника.
— Звучит заманчиво. Нам, вероятно, во избежание обезвоживания нужно много пить, — ответила Марина.
— Это точно.
— Расскажи мне о нем, — попросила Марина, указывая на свой халат. — Я, наверно, первая женщина, говорящая по-английски, надевшая его?
— Ты же обещала мне прекратить разговоры о моей личной жизни!
— Не помню такого.
— А зря! Эти халаты для моих гостей, а не для моих женщин. Обычно последних я сюда не вожу, забыла?
— Но твоя машина слишком мала для любовных утех, — усмехнулась девушка.
— Судя по всему, моя личная жизнь не дает тебе покоя, — сказал Тодд.
— А разве мужчины не любят говорить о себе?
— Ну, хорошо. Я хожу к ним домой.
— Понимаю, так удобнее. Легче улизнуть, и к тому же не надо демонстрировать свое богатство.
— Вот именно.
Внезапно раздался щелчок, и из тостера вылетели несколько кусочков жареного хлеба.
— А где у тебя тарелки? — спросила Марина. Тодд указал на буфет, но она нашла посуду только со второй попытки.
Пока Тодд наливал воду в чайник, Марина разломила тост на две части. Затем она принялась наблюдать, как Тодд заваривает чай. Наверно, нечасто ему приходится делать это самому, подумала девушка.
— Вчера вечером я отослал по электронной почте сообщение домработнице с вопросом, есть ли в доме чай. Она ответила, что есть, и подсказала, где его найти, — будто отвечая на Маринины мысли, произнес Тодд.
Не мудрено, что, имея в доме столько прислуги, он не в курсе, что и где находится. Наши миры слишком сильно отличаются друг от друга.
Закончив манипуляции с чаем, Тодд присоединился к Марине. Они сидели за столом и смотрели в окно. Марина осторожно откусила кусочек тоста и сделала глоток из чашки.
— И все-таки твой дом — это нечто особенное, — проговорила она.
— Да, он надолго остается в памяти у тех, кто здесь побывал. Во всяком случае, мне так кажется.
— Я ослышалась или в твоем голосе прозвучала неуверенность? — удивилась Марина.
— Возможно, ты зря решила, будто я эдакий самоуверенный мачо. Например, вопреки твоему представлению о моей жизни, немногих людей я могу назвать своими друзьями. Знаешь, люди меня вообще стараются избегать. Даже ты согласилась пойти со мной на свидание, только когда бабушка предложила тебе один миллион долларов.
— Это была всего лишь шутка, — сказала Марина. — Хотя довольно забавная. Интересно, почему бабушка. Рут так уверена, что для того, чтобы женщина согласилась выйти за тебя замуж, ей нужно заплатить? И почему она решила, будто я не сделаю это бескорыстно?
— Пожалуй, я проигнорирую твой вопрос, — ответил Тодд.
Марина откусила еще один кусочек тоста и теперь медленно его пережевывала. Пока в ее животе было все спокойно, но она решила быть осторожней, боясь повторения кошмарной ночи.
— Не может быть, чтобы у тебя никогда не было доверительных отношений. Ведь наверняка на твоем пути встречались женщины, которым ты верил?
— Ты не хочешь говорить об этом, — пробормотал Тодд.
— Это приказ? — усмехнулась девушка.
Тодд пристально посмотрел на нее и произнес:
— Мы с Райаном ходили в школу для мальчиков, и в первый раз я влюбился на танцах. Моя избранница училась в школе для девочек. Это была любовь с первого взгляда. Ее мать едва сводила концы с концами, работала в каком-то офисе. Мы оба были девственниками, а когда перестали ими быть, Дженни все ей рассказала. — Тодд заметно напрягся. — Ее мать пришла к моим родителям и сказала, что если они не заплатят ей двести пятьдесят тысяч долларов, она заявит об изнасиловании.
