Мэри Бэлоу - Классовый вопрос
Но он знал, что взывать она не будет.
Она спасет себя сама. Он чувствовал, что в этом она ничуть не изменилась.
Он презирал себя за то, что по-прежнему неравнодушен к ней.
Как зубоскалили бы над ним его приятели!
Он последовал за ней.
Какое-то время они молча карабкались, пока она не начала смеяться, звонким, неудержимым смехом. Он тоже засмеялся, и выбрал другой путь к вершине, чтобы догнать и перехватить ее. Они встретились намного выше ветвей, где играли, когда были маленькими. Она непринужденно уселась на развилку между стволом и веткой, растущей слегка вверх. Он стоял на другой ветви сбоку от нее, обхватив ствол рукой. Их окружала густая зелень. За нею кое-где проглядывала синева неба и ее синий отсвет в реке под ними.
– Боишься? – спросила она.
– Нет.
– Лгунишка!
– А ты? – спросил он.
– Нет.
– Лгунишка!
Оба глупо фыркнули, и он принялся осторожно опускаться, пока не сел боком на свою ветку. Их плечи почти соприкасались.
– И как мы собираемся слезать? – спросила она и снова рассмеялась.
– Возможно, нам придется провести здесь остаток нашей жизни, – заключил он.
– Надеюсь, что нет, – заметила она. – Если я не вернусь в течение часа, один грум в наших конюшнях будет очень беспокоиться. Он должен был ехать позади меня, но я убедила его, что в этом нет необходимости, так как обещала не покидать пределов парка. Я думаю, он хочет верить, что эта идея исходит от моего отца, но подозревает, что это не так.
Он повернул голову и посмотрел на ее профиль. У нее все еще было лицо ребенка. Хотя не совсем. Она уже не походила на маленькую девочку с пухлыми щечками, с которой он когда-то играл. Она обещала стать красавицей, когда немного подрастет и когда у нее появятся груди, бедра и все прочие полагающиеся округлости. Возможно, она выйдет замуж за герцога, маркиза или за графа. Возможно, даже за принца.
Иногда его бесил тот факт, что он не принадлежал ее классу и никогда не будет ему принадлежать, несмотря на все свое образование и все деньги своего отца.
Впрочем, ему не очень и хотелось, чтобы она вышла за него.
Она повернула к нему голову и перехватила его изучающий взгляд.
Она улыбнулась.
– Реджи, расскажи мне о своей школе. Расскажи мне о себе. У меня куча кузенов, друзей и знакомых. Но я никогда не забывала тебя.
Его поразило то, что она может с такой легкостью раскрыть себя, дать повод быть отвергнутой и презираемой. Он никогда бы не смог сказать ей такое, даже если бы это было правдой. Возможно, в этом и заключалось фундаментальное различие между мужчиной и женщиной.
Но… она никогда не забывала его.
– Школа – довольно забавная штука.
– Неужели?
И он вдруг обнаружил, что рассказывает ей о школе, об учителях, о своих одноклассниках. Он выбирал истории, которые могли бы ее рассмешить. Он рассказывал о путешествиях с родителями, об Озерном крае, о Горной Шотландии, горе Сноудон и замке Харлех в Северном Уэльсе. Он рассказывал ей о своих родственниках, живущих на севере Англии, которых они навестили и которых, казалось, было больше, чем звезд на небе – громогласных, шумных и любящих.
Она рассказала ему о своей гувернантке, о своей учебе, о своих поездках к родственникам в их загородные имения, о поездках в Бат и Бристоль. Он посмеивался и даже от души хохотал над некоторыми из ее историй.
– Ох, Реджи, – наконец сказала она, – как же чудесно видеть тебя снова. Сегодня я повеселилась больше, чем за все лето.
Едва ли он мог сказать то же самое о себе. Он провел пару недель в Корнуолле у одного особенно веселого школьного приятеля. Он ходил под парусом и плавал в море, взбирался на скалы у моря – только взбирался, верхом скакал по пустошам, играл в крикет и занимался множеством других увлекательных дел.
– Ты придешь снова? – спросил он.
– А ты?
– Я спросил первым, – сказал он. А затем, в порыве великодушия, добавил, – Ладно, первым и отвечу. Да, я приду снова.
– Завтра? – спросила она.
– Возможно, – небрежно ответил он. – Если не будет никаких других дел, если не пойдет дождь, и если мне захочется.
– Ну что ж, а я вообще никогда сюда не приду, – объявила она, потом со злым смехом, закинула ноги на ветку и стала спускаться. Она спускалась так, словно в ее теле не было ни единой косточки. И смеялась, пока не достигла земли.
Реджи, чувствуя себя глупым и недовольным, осторожно двинулся следом за нею. Он спускался намного быстрее, чем если бы был один. Когда его ноги благополучно коснулись земли, он беззвучно и медленно выдохнул.
– Ты должен помочь мне сесть на Пегаса. Если бы здесь была подставка, я бы справилась сама, но ее нет.
Она вернулась к аристократическому высокомерию. Она не просила. Она приказывала.
– Да мисс, как скажете мисс, – ответил он и со смиренным видом дернул себя за чуб.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на него.
– Так вот в чем ты изменился, – протянула она. – Это все время сбивало меня с толку. Только что ты снова заговорил со своим любимым акцентом, который имел обыкновение употреблять тогда. До этого ты говорил как все остальные, кого я знаю. На самом деле, помоги мне, иначе я опоздаю.
Его обиду и попытку ответить на оскорбление она пропустила мимо ушей. Все, что она заметила, это то, что он приобрел акцент высшего сословия. Пока она придерживала лошадь, он сложил ладони ковшиком, и она оперлась об них своим маленьким сапожком, так, чтобы он мог подсадить ее. Она была легонькой, как перышко.
Устроившись в дамском седле и забрав поводья в одну руку, она посмотрела на него сверху вниз.
– Реджи, я приеду снова. Может быть, не завтра, но я обязательно приеду.
Она опустила вниз свободную руку и ладошкой скользнула по его щеке.
Глупо, но ему показалось, что щеку словно опалило огнем. Он прижимал к ней ладонь, наблюдая, как она уезжает прочь, эта девочка-тростинка с гордой посадкой. И без шляпки.
– Эй, Анна, – закричал он, схватил шляпку и побежал, чтобы отдать ей. Лакей лакеем.
– О, Реджи, спасибо! – она взяла шляпку и кое-как пристроила ее на своих кудряшках. – А то кто-нибудь мог бы заметить. Ты мой рыцарь в сияющих доспехах.
И она снова поскакала прочь.
Да уж, действительно, рыцарь в сияющих доспехах. Клише. Детский лепет.
Но он чувствовал себя нелепо счастливым.
Глава 5.
Реджи и его родителей не пригласили на обед в честь помолвки, хотя для многочисленных родственников Хаверкрофта и избранного круга друзей такой обед в особняке Хаверкрофтов был дан перед балом. Реджи рассказал об этом один его знакомый.
