Энн Макалистер - Пурпурное пламя
Встала ли уже Сьерра? Может, позвонить ей, позвать сюда и успокоить взбудораженные нервы прямо… Господи! О чем это он думает? Доминик никогда не помышлял ни о чем подобном!
Не помышлял — до сегодняшнего дня.
И пока помощник Кент Трейнор излагал свои соображения по делу Харкера, мысли его босса блуждали где-то далеко. Доминик обнаружил, что машинально разглядывает строгий синий галстук Трейнора и гадает, а не приходила ли и жене Кента идея…
— …вы не думаете?
— Что? — Доминик вернулся в настоящее, смущенный и потерявший чувство реальности.
— Что это хорошая сделка, — пояснил Трейнор. — Выкуп акций Харкера, — добавил он, не дождавшись от Доминика мгновенного ответа.
— Ах, да-да. Конечно. — Судя по тому, что Доминик прочитал вчера, таково было и его мнение насчет этой операции. Но сегодня он был просто не в силах сосредоточиться на работе.
— Значит, даем делу ход? — Трейнор поднялся на ноги.
— Что? Ах, да, полагаю, именно так.
— Тогда я отдам указания? — уточнил Трейнор.
— Да, конечно, — сказал Доминик, и потянулся за телефоном.
Сьерры не было дома. Доминик решил, что она могла поехать к нему на квартиру, но его приходящая уборщица Лупе сказала, что никто не приходил. Раздосадованный Доминик позвонил агенту Сьерры.
— Конечно же, я знаю, где она, — ответил тот. — Там, где и положено. У Гибсона Уокера.
— И до какого часа?
— Естественно, пока они не закончат.
Доминик заскрипел зубами.
— И на какой срок вы заключили с ней контракт? — Услышав ответ, он сказал: — Разорвите контракт.
— Что?
— У нее медовый месяц, — прорычал Доминик, и швырнул трубку.
Когда вечером того же дня Сьерра в обнимку с Тоби, одним из моделей, вышла из студии в приемную Гибсона Уокера, то первым человеком, которого она там увидела, был Доминик. Он то и дело смотрел на часы и бросал сердитые взгляды на Эдит, офис-менеджера Гибсона, которая охраняла дверь в студию с ревностным усердием бультерьера.
Сьерра улыбнулась:
— Привет.
— Это кто? — спросил ее Тоби.
— Мой, хм… муж. — Почему-то эта фраза больше походила на вопрос, нежели на ответ.
Тоби присвистнул.
— Муж? Так у нашей Сьерры есть муж? — И он рассмеялся.
Но тут, Доминик подошел к ним, с обманчивой небрежностью снял руку Тоби с плеч Сьерры, и его пальцы железной хваткой впились в локоть жены.
— Да, у нее есть муж, — сказал он спокойно, но в голосе его звенела сталь.
И прежде, чем Сьерра поняла, что происходит, губы Доминика впились в ее. Это был потрясающий поцелуй. Страстный, властный, неистовый. Он как бы говорил: «Эта женщина — моя». И Сьерра на мгновение приоткрыв веки, увидела, что этот факт наконец-то дошел до Тоби. Так же как и до Эдит, и Гибсона, и Чарли, и Дейва, и прочих моделей и сотрудников. Они сбились в кучку в дверях студии, и смотрели на Доминика со Сьеррой, раскрыв рты от удивления.
Хорошо, подумала Сьерра. Если он заявляет свои права на нее, то и она имеет право сделать то же самое. И, закрыв глаза, она вернула ему поцелуй со всей страстью, пылом и жаждой, которые весь день терзали ее. Она обхватила шею Доминика руками и всем телом прильнула к нему — и почувствовала его ответную реакцию. Страсть, желание, пламя…
Когда они наконец оторвались друг от друга, то изумление было в глазах не только присутствующих, но, и в их собственных.
— Ух, ты, — сказал Тоби, подводя итог увиденному. Доминик резко выдохнул и схватил Сьерру за руку.
— Поехали домой, — безапелляционным тоном сказал он.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Если бы Сьерру попросили представить, как должен выглядеть дом Доминика, у нее в голове возникли бы, мебель из хромированной стали и кожи, белые стены и какое-нибудь произведение абстрактного искусства, занимающее самую выгодную позицию с точки зрения декоратора.
На самом деле, все было с точностью до наоборот.
Квартира Доминика располагалась в построенном до войны особняке на Пятой авеню. Им открыл швейцар.
— Добрый вечер, мистер Вулф, — сказал он, и глаза его на секунду широко раскрылись при виде пурпурноволосой спутницы Доминика.
Они пересекли выложенный мрамором вестибюль со свисающими с потолка хрустальными канделябрами, потом поднялись на пятый этаж на лифте, стены которого были сплошь покрыты инкрустированными деревянными панелями. Из лифта они ступили в небольшой коридор с таким пышным ковром, что Сьерре показалось, словно она стоит на облаке. Всего в коридоре было четыре двери. Доминик открыл ту, на которой стояла цифра «5», и сделал шаг в сторону, пропуская Сьерру вперед.
Она заглянула внутрь — и затаила дыхание.
— Ты живешь в доме из дерева!
Доминик рассмеялся.
— Ну да, более или менее, — сказал он как-то по-мальчишески неловко, и Сьерра почувствовала, что он наблюдает за ней.
Но на самом деле Сьерра пришла в восторг при виде огромных — от пола до потолка — окон с видом на верхушки деревьев Центрального парка, Стены в гостиной были вовсе не белыми, а мягкого голубого оттенка весеннего неба, и украшавшие их картины оказались простыми пейзажами и натюрмортами.
Самая большая изображала большой коттедж на широком песчаном пляже, который напомнил Сьерре, дом Доминика на Лонг-Айленде, где Мария устраивала смотрины своих детей. Две другие представляли собой виды низкого дома персикового цвета с французскими окнами, закрытыми белыми ставнями. Дом стоял посреди пышной растительности и выходил окнами на бирюзовое море, каким оно бывает только в тропиках. Еще на двух Сьерра увидела детей, играющих в волнах прибоя. Она не знала, кто автор этих картин, но почувствовала к нему мгновенную симпатию.
— Это же твой дом, — указала она на изображение коттеджа. — Как ты умудрился заманить к себе художника?
Доминик, как-то странно улыбнулся.
— Это все написала моя мама, когда я был еще ребенком. Вообще-то она не была профессиональным художником, — сказал он с гордостью, и одновременно словно защищаясь.
— А я думаю иначе, — мягко ответила Сьерра. — Они все просто замечательные. Ей удалось ухватить саму сущность твоего дома. — Сьерра почти физически ощущала поток любви и тепла, исходящий от этих картин. — А где были написаны все прочие?
Доминик вдруг как-то смешался и помрачнел.
— В нашем фамильном доме на Багамах.
— Здорово. Я обожаю Багамы — была там на фотосессиях. Ты, должно быть, пользуешься любым случаем, чтобы наведаться туда.
— Уже нет, — сказал Доминик, и отвернулся. И Сьерра почувствовала, как будто между ними встала стена.
