Фрида Митчелл - Ключ от чужой двери
— Пожалуйста, сэр, — хрипло выдавила Натали, отчаянно стараясь справиться с выступившими на глазах слезами.
— А теперь нам предстоит последняя встреча с японцами, — сухо и деловито сказал Гринфилд.
Итак, возвращаемся к делам, поняла Натали. Моя тактика сработала. Я приняла правильное решение.
Но она не чувствовала себя победительницей.
Натали не помнила, как дошла до отеля, где их ждал завтрак. Ноги чудом донесли ее. Она поела, но спроси ее кто-нибудь, что стояло на столе, она бы не ответила. К счастью, оживленные дебаты утреннего заседания заставили ее собраться. Она была отличной секретаршей и гордилась этим.
За ланчем никто не скрывал радости от успешного завершения переговоров. Кроме Натали. Тем не менее она заставила себя казаться спокойной.
К двум часам прилетели вертолеты. Гринфилд хотел помочь Натали подняться по трапу, но она решительно высвободила руку и поднялась в вертолет самостоятельно. Гринфилд сел на место второго пилота, чему Натали несказанно обрадовалась.
Когда приземлились в Чикаго, Алекс усадил Натали в ожидавший лимузин, плюхнулся рядом и погрузился в документы. Натали сразу же вспомнила, что не успела расшифровать вчерашние записи, не говоря уже о сегодняшних.
— Мистер Гринфилд… — робко позвала она.
— Ммм… да, Митчелл?
Помедлив, он неохотно оторвался от бумаг и вопросительно посмотрел на нее. Натали вспыхнула. Теперь ее поставили на место.
— Мои записи… Должна ли я распечатать их?
— Положите их на стол Мэри Форрест. Любой сотрудник, который будет временно исполнять обязанности моего секретаря, сможет расшифровать их. Вам не стоит перетруждаться, Митчелл. Если возникнут вопросы, с вами свяжутся, — рассеянно бросил Гринфилд, снова возвращаясь к изучению документов.
Натали отвернулась к окну, стараясь не показать, как ее задевает подобная холодность. Она ведь хотела этого. Полный разрыв. Хотя Алекс мог бы остаться ее любовником… На время. Нет, если уж рубить хвост, то целиком, а не по кусочкам.
Ни о чем не жалей, посоветовала она самой себе. Таков финал всех случайных романов. Ты приняла правильное решение. То, как Алекс ведет себя, достаточно убедительное тому подтверждение. Так что никаких сожалений!
Машина подъехала к зданию инженерно-архитектурной компании. Гринфилд сложил документы и вопросительно взглянул на Натали.
— Где вы живете, Митчелл?
У нее снова запылали щеки. Не означает ли это?..
— До окончания рабочего дня осталось всего два часа, так что не имеет смысла торчать в офисе. Тем более что два дня подряд вы основательно э-э-э… перерабатывали. Давайте ваши записи, а мой шофер доставит вас домой. — Гринфилд был сама вежливость.
Идиотка! — немедленно отругала себя Натали. Назвав адрес, она проводила глазами выходящего из машины Алекса, до боли желая услышать от него еще что-то, хотя понимала, что ждать этого не стоит. Гринфилд дал указания водителю, коротко махнул рукой на прощание и, не оглядываясь, пошел к зданию.
Конец!
Лимузин быстро доставил ее к дому. Усилием воли Натали заставила себя вернуться к реальной жизни.
Сказка закончилась.
Ей еще предстояло отменить свадьбу.
6
Едва Натали переступила порог, как сразу поняла, что ее ждут неприятности. Все вещи Томаса оставались на своих местах, очевидно, он не понял ультиматума.
Натали стало плохо от одной мысли, что придется встретиться с получившим отставку женихом. А хуже всего то, что чистота в квартире свидетельствовала: Томас надеется на примирение. Домашнюю работу он ненавидел и принимался за нее, только когда Натали решительно требовала этого. По доброй воле Салливан и пальцем не пошевелил бы. Ему и в голову не пришло бы принести ей кофе в постель, как… Стоп. Нельзя вспоминать Гринфилда. Мимолетные любезности, случайной встречи — это одно, а будни постоянных отношений — совсем иное. Но, как бы там ни было, в этом смысле Алекс относился к ней безукоризненно.
То, что Салливан заставил себя убрать квартиру, а также разорился на роскошный букет, ясно давало понять, что он будет молить о прощении. С мрачной брезгливостью Натали заметила, что кровать застлана свежим бельем. Поздновато спохватился, разозлилась Натали. Она сомневалась, сможет ли спать в этой кровати, не вспоминая о той сцене, когда застала в ней своего жениха с грудастой шлюхой. Но в одном она была абсолютно уверена: никогда впредь Томас Салливан не разделит с ней ложе.
Надо упаковать его чемоданы, решила Натали, и поставить у дверей. Чтобы он тут не задерживался.
Складывая вещи, Натали отвлеклась от мыслей о Гринфилде, однако это занятие вызвало другие воспоминания, без которых она прекрасно могла бы обойтись. Вот одежда, которую она с любовью выбирала для Томаса, вот книги и магнитофонные записи, которые нравились им обоим. И ведь им было хорошо вместе! Несколько раз Натали останавливалась, не в силах отделаться от мысли, правильно ли поступает.
У Томаса были другие женщины, но он клялся, что все осталось в прошлом. И за семь недель до свадьбы он притащил в дом какую-то шлюху! Натали попыталась представить, что бы сделала, если бы увидела это зрелище через семь недель после свадьбы. Ее передернуло.
Она напомнила себе, как все эти годы Томас трепал ей нервы, как даже не купил ей обручального колечка, когда они все же решили пожениться. Да, было и хорошее, но, чтобы сберечь это хорошее, сколько пришлось пережить плохого!
Ну и, кроме того, если уж быть абсолютно честной, после встречи с Гринфилдом она поняла, что Томас не выдерживает никакой критики как мужчина. Правда, Натали усомнилась, может ли вообще кто-нибудь выдержать сравнение с Гринфилдом. Эта мысль привела ее в уныние.
Натали сидела в гостиной, когда вошел Томас. Он уже успел увидеть коробки и чемоданы, загромоздившие небольшую прихожую, и, конечно, все понял. Как ни странно, увидев бывшего жениха, Натали ничего не почувствовала — ни гнева, ни отвращения, ни возмущения, ни сожаления. Разве что любопытство.
Вот перед ней стоит человек, с которым она собиралась связать жизнь: хорошо сложенный мужчина среднего роста, в аккуратном коричневом деловом костюме, преуспевающий страховой агент, неглупый и изворотливый, не теряющийся в любой ситуации. Выгоревшие на солнце вьющиеся светлые волосы придавали грубоватому, но красивому лицу своеобразное очарование. Сейчас Томас лучился обаянием. В молящем жесте он вскинул руки, а его зеленые глаза заклинали Натали поверить, что она для него единственная и неповторимая.
Но она ровно ничего не почувствовала.
