Линн Грэхем - За что ты меня любишь? (Муки сердца)
— Вам уже получше, Макси Кендалл?
Макси смотрела на склонившееся над нею худое женское лицо. Оно по казалось ей почему-то знакомым. На женщине был аккуратный белый халат, она измеряла Макси пульс. Очевидно, это медсестра.
— Что со мной? — пробормотала Макси, лишь смутно, урывками припоминая, как она без конца ворочалась, как тяжело и больно было дышать.
— У вас редкая, но очень серьезная разновидность пневмонии, — объяснила ей блондинка. — Вот уже пять дней, как воспаление спало…
— Пять… дней? — Макси удивленно оглядела огромную спальню, элегантную, без излишеств современную мебель. Квартира Ангелоса. Сомнений быть не могло. Кругом стерильная чистота, ни намека на тепло женского присутствия и домашний уют. Должно быть, в его представлении идеальный дом — это просторный, наполовину обставленный ангар.
— Вам повезло, что мистер Петронидес вас во время нашел. — Слова медсестры заставили Макси вновь сосредоточиться на разговоре. — Учитывая, в каком тяжелом состоянии вы находились, он, возможно, спас вам жизнь.
— Нет… Я ничем не хочу быть ему обязанной… И уж тем более жизнью! — с нескрываемым ужасом воскликнула Макси.
Изящная блондинка изумленно уставилась на нее.
— Вас лечил один из лучших врачей Англии, мистер Петронидес обеспечил вам круглосуточный уход, и вы еще говорите…
— Пока мисс Кендалл нездорова, ей можно говорить все что угодно, — послышался суровый голос Ангелоса. — Можете отдохнуть, сестра, я побуду с вашей пациенткой.
Женщина вздрогнула, так тихо и неожиданно он вошел. Она покраснела и поспешно поднялась с места.
— Да, мистер Петронидес.
С необычайным проворством Макси натянула простыню на голову. — Подумать только, как сразу оживилась больная, — заметил Ангелос, едва за сиделкой закрылась дверь. — И она чертовски неблагодарна. Почему меня это уже не удивляет?
— Уходите, — пробормотала Макси, вдруг ясно ощутив, какие у нее грязные, слипшиеся волосы и что вся она покрыта этими отвратительными пятнами.
— Я у себя дома, — сухо напомнил Ангелос, — и никуда не пойду. Неужели вы полагаете, что за эти дни я ни разу не зашел проведать, как у вас дела?
— Мне все равно… Я уже пришла в себя. Если бы мне было так плохо, почему вы не отправили меня в больницу? — спросила Макси из-под простыни.
— Врач — мой близкий друг. На вас хорошо действовали антибиотики, и он не счел нужным вас тревожить.
— Никто со мной не посоветовался, — пожаловалась она, поворачиваясь, чтобы почесать бедро.
Ангелос рывком сорвал простыню.
— Не вздумайте чесаться, — проворчал он сквозь зубы. — Иначе вы всю себя расцарапаете. Если увижу еще — привяжу к кровати!
Внезапно оказавшись обнаженной, ошеломленная убийственным тоном этой угрозы, Макси уставилась на него полными ярости синими глазами.
— Свинья, — проговорила она срывающимся голосом, заметив, что ее смущение явно его забавляет. — У вас не было никакого права привозить меня сюда.
— Вы слишком слабы, чтобы указывать мне, — с жесткой прямотой напомнил ей Ангелос. — И я знаю меру, когда спорю с больным. Если это утешит ваше раненое самолюбие, то пятна вам даже к лицу, надо только привыкнуть.
— Заткнитесь! — выкрикнула Макси и повалилась на подушки, вконец обессиленная. Пытаясь выровнять дыхание, она посмотрела на него.
Выглядел он просто великолепно. На нем был стильный бежевый костюм, галстук оттенка густой карамели и шелковая рубашка в тон. Светлые краски выгодно подчеркивали его смуглую кожу. Он был воплощением изысканности и полного самообладания. Она же выглядела прескверно — и ненавидела его за это! Макси повернулась к нему спиной. Ангелос обошел вокруг, оценивающе оглядывая ее. Это было возмутительно.
— Я улетаю на десять дней в Афины. Подозреваю, что в мое отсутствие вы поправитесь гораздо быстрее.
— Когда вернетесь, меня здесь уже не будет… О Боже, квартира Лиз оставалась без присмотра! — в ужасе простонала Макси.
— Я нанял опытную домработницу.
Макси не могла даже поблагодарить его. Внутри у нее все перевернулось: он заплатил за нее долг Лиланду, выложил немалую сумму на лечение, а теперь еще и на сиделку раскошелился. Да ей не рассчитаться с ним до конца своих дней!
— Спасибо, — буркнула она сердито.
— Ну что вы, не стоит, — иронично отозвался он. — И вы будете здесь, когда я вернусь. В противном случае я очень сильно рассержусь.
— Вы говорите так, словно я — ваша собственность! Лихорадочно запротестовала она. — Еще несколько дней назад вы были с той актрисой и не собирались больше переступать порог моего дома…
— Но вы переступили порог моего. Ах да, чуть не забыл. — Ангелос извлек из кармана маленький блестящий предмет и небрежно бросил на кровать.
Макси так и застыла, глядя на браслет, который заложила.
— «Снежная Королева в ломбарде» — таков был заголовок в колонке сплетен. — Ангелос смотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.
Макси залилась краской от смущения.
— Должно быть, владелец пообщался с репортерами. Я нашел в вашей сумочке чек и выкупил браслет.
Раскрыв от изумления рот, Макси уставилась на него. Ангелос ободряюще улыбнулся.
— Вам не придется терпеть папарацци, пока вы в моем доме. Я огражу вас от этого. И вам никогда больше не понадобится прибегать к услугам ломбарда.
В ответ Макси лишь закрыла глаза. Спорить не было сил.
— Как приятно побыть в тишине, — вкрадчиво заметил Ангелос.
— Я вас ненавижу, — сказала Макси вполне искренне.
— Вы себя ненавидите. И ненавидите за то, что вас влечет ко мне, — поправил он ее. — Это справедливо, и не ждите сострадания. Когда я представлял вас лежащей в постели с Лиландом словно глыба льда, я тоже себя ненавидел!
С хриплым стоном Макси зарылась лицом в подушку. Ей стало жалко себя. Ничто не могло от него укрыться. Вот и сейчас он, скорее всего, заставит ее смотреть ему в глаза.
— Поспите немного… и как следует ешьте. — Голос Ангелоса прозвучал совсем близко. Макси тревожно сжалась. — К тому времени, когда я вернусь из Греции, вы должны быть уже здоровы.
Макси вцепилась зубами в наволочку. В этот момент она бы жизнь отдала, только бы залепить ему хоть разок пощечину. Решив, что он вышел, Макси подняла голову. Но Ангелос, который, похоже, никогда не оправдывал ожиданий, все еще смотрел на нее, стоя в дверях.
— Кстати, я надеюсь, вы будете крайне осторожны во всем, что касается наших отношений.
— У нас нет никаких отношений! — выкрикнула Макси. — И я не признаюсь, что была у вас, даже если репортеры начнут пытать меня!
Ангелос выслушал это обещание с нескрываемым удовольствием. А затем, небрежно склонив гордую темноволосую голову, вышел, и Макси с облегчением опустилась на кровать.
