Сандра Мартон - Женщина, которую нельзя забыть
Марисса отвернулась, бросила кружку в раковину и вышла в гостиную. Здесь было еще жарче, чем на кухне, и тяжелая старая мебель делала ее похожей на западню.
Каллен вошел вслед за ней, и она чувствовала, что он стоит за ее спиной. Он был большой и властный и Марисса представила себе, что она его жена. Марисса резко повернулась и встала к нему лицом.
— Послушай, — отрывисто начала она, — я ценю твое предложение, но в нем нет необходимости.
— Я думаю, ты не знаешь, что я собираюсь сделать, Марисса.
Она заметила разницу в его подборе слов и своем собственном. Не отвечай на его слова, яростно подумала Марисса. Он просто пытался разозлить ее.
— Каллен. Правда, я не…
— Это касается не только тебя. — Его тон был очень резким. — Это касается не только меня, это касается нашего ребенка.
Он приложил руку к ее животу. У нее перехватило дыхание. Она представила себе, как Каллен убаюкивает маленькое беспомощное существо внутри нее.
— Ничто не заставит меня оставить моего сына.
— Ничто? — Марисса отодвинулась и попыталась вернуть свое самообладание. — Ты хочешь сказать, что я не в состоянии воспитать моего собственного ребенка?
— Нашего ребенка. Я не говорю о том, что ты не сможешь сделать это, я говорю о том, какую жизнь ты сможешь ему дать.
— Я постараюсь дать ему самое лучшее. Бедность не ограничивает человека, — произнесла Марисса, пытаясь поверить в свои лицемерные слова. Действительно, бедность не лишала человека мечты, но правда в том, что быть бедным ужасно. Только дурак сам выберет себе такую жизнь.
Зачем она говорила эти вещи? В глубине души она понимала, что Каллен поступает правильно. Он хотел взять всю ответственность за своего ребенка. Как она могла осуждать его за это? Как она могла не принять его участие? Почему она не принимала?
Почему? Потому что она сама впуталась во все это. Она не хотела Каллена О'Коннелла, не хотела его…
Лгунья, хитро прошептал ее внутренний голос. Лгунья, лгунья, лгунья!
Она вся горела. Ее глаза встретились с глазами Каллена. Он смотрел на нее так, будто знал, что происходит у нее внутри. Марисса прерывисто вздохнула и отвернулась. Нужно заставить его уйти, прежде чем она скажет что-нибудь, сделает что-нибудь, о чем потом пожалеет.
— Спасибо за предложение, — вежливо сказала она, — но я не выйду за тебя. Нам нечего больше обсуждать. Пожалуйста, уйди.
— Ты действительно хочешь этого? — Каллен схватил ее за плечо. — Я должен исчезнуть? Ты не будешь вспоминать о том, что спала со мной?
Марисса горько усмехнулась.
— Слишком поздно.
— Да, — сквозь зубы сказал Каллен. — Но еще не поздно получить некоторые ответы.
— Я уже ответила тебе на все вопросы. Я не хочу выходить за тебя. Точка.
— Какого черта! — Он развернул ее к себе, его лицо потемнело от гнева. — Почему ты сразу не позвонила мне и не сказала, что беременна?
— Хорошая мысль, — холодно сказала она. — Как сейчас слышу эту беседу: «Привет. Это Марисса Перес. Помнишь меня? Я та женщина, которая…»
— Не говори ерунды. Ты знала, что я помню тебя. Я звонил тебе десятки раз после того уик-энда, и ты никогда не отвечала на мои звонки.
— Я была очень занята.
Что бы он сказал, если бы узнал, что она прослушивала сообщения снова и снова? Что иногда она проигрывала запись, чтобы только услышать его голос?
— Итак? Я жду твоего ответа, почему ты не звонила мне?
— Нет, — возразила она. — Ты просил объяснить тебе, почему я не сказала, что беременна. Предположим, я сказала бы тебе. Что бы ты мне ответил?
— То же самое. Что я тоже несу ответственность за ребенка.
— Ладно, — спокойно согласилась она. — Я готова признать, что у тебя тоже есть право интересоваться моим ребенком.
Каллен выдавил из себя улыбку.
— Какая щедрость.
— И что ты можешь некоторым образом помочь ему.
— Еще одна кроха от пирога. Продолжай.
Марисса сложила руки на коленях.
— Я готова признать тебя отцом моего ребенка. Но мне не нужны твои деньги. И я, конечно, не хочу… не хочу позорной женитьбы только ради того, чтобы ты заглушил чувство вины.
— Ты думаешь, все дело в этом? В чувстве вины?
— Нет, — мягко сказала она, — конечно, нет. Я думаю, у тебя внезапно появилось страстное желание быть отцом. — Она встала.
— Я чувствую ответственность, — холодно сказал он. — За свои действия. Или такой расклад выше твоего понимания?
Марисса хотела засмеяться, заплакать, сжать кулак и ударить его за нестерпимое высокомерие. Она посмотрела вокруг на ту ужасную обстановку, в которой жила, чтобы скопить денег перед рождением ребенка, и наконец позволила себе безрадостный смешок.
— Когда я обнаружила, что беременна, — снова начала она, — я рассмотрела все возможности. Сделать аборт или оставить ребенка. Разумное решение не так просто принять, когда внутри тебя развивается жизнь. Я знала, что ни то, ни другое решение мне не подходит.
— А-а. — Его голос был еще более бесстрастным. — Поэтому ты решила сделаться мученицей.
— Ты, сукин сын! — Ее голос сорвался. В глазах появились слезы ярости, и она отвернулась. — Езжай домой, Каллен, — прошептала Марисса. — Ты добился своего. Теперь, пожалуйста, просто уйди.
Последовало долгое молчание. Она услышала его шаги за спиной, почувствовала легкое прикосновение к плечам. Он попробовал повернуть ее к себе лицом, но Марисса отпрянула.
— Ты любишь этого ребенка, — тихо сказал Каллен.
Она не ответила. Ей не нужно было отвечать.
— Марисса, если ты любишь его, — тихо продолжил он, — тогда ты должна желать ему лучшей судьбы. Хороший дом, хорошая школа, более того, два родителя, которые заботятся о нем. Неужели это так ужасно? — Он повернул ее к себе. Ее глаза блестели от слез и он почувствовал, как что-то начало теплиться внутри него. — Женитьба — единственный выход. В глубине души ты знаешь, что это так.
— Не получится.
— Почему?
— Потому что… потому что не может это сработать.
Он улыбнулся. Это был слишком нелогичный ответ для женщины, которая так гордилась своей логикой.
— У нас все получится, если мы постараемся. Мы два умных человека. Мы найдем выход.
Она покачала головой.
— Мы чужие друг другу.
— Нет. Мы вместе провели ночь… — Его голос упал до отрывистого шепота.
На ее щеках выступил румянец.
— Ты ведь не думаешь, что на сексе можно построить семью, — прошептала она.
— Браки иногда строят и на меньшем.
— Да, но…
Был единственный способ успокоить ее, и Каллен использовал его. Он взял в ладони лицо Мариссы и поцеловал ее. Она вскрикнула, попыталась отстраниться. Он зажал ее нижнюю губу между зубами и почувствовал ее плоть. Боже, какой у нее был аромат. Ее губы пахли клубникой, клубникой, растущей на залитом солнцем холме. Марисса застонала, прижалась к нему и открыла губы. Каллен вздохнул, прижал ее к себе еще плотнее и поцеловал. В этом поцелуе отразился весь голод, который он сдерживал последние месяцы.
