Шэрон Кендрик - Надежда в подарок
Его слова больно ранили, но он имел право это говорить, став свидетелем ее морального падения.
Внезапно Элла поняла, что он нападает на нее из-за того, что напуган не меньше ее самой. Какой мужчина начнет прыгать до потолка от радости, узнав, что практически незнакомая женщина ждет от него ребенка? Наверное, он думает, что она попытается заставить его жениться на себе — при его самомнении это вполне объяснимо. Итак, пришло время разубедить его.
— Дело в том, что я не имею привычки спать со всеми подряд, хотя допускаю, что тебе сложно в это поверить, — спокойно начала она.
— Так ты сделала исключение для меня?
— Не надо скромничать, Хасан. Уверена, многие женщины делают ради тебя исключение. — Как бы глупо это ни казалось, от этих слов ей тоже стало больно. Почему ей неприятно думать о том, что он спал со многими женщинами? — Я могу представить, как ты шокирован…
— Какая прозорливость!
— Я хочу, чтобы ты знал, что я собираюсь оставить ребенка и любить его. Я не собираюсь тебя ни о чем просить.
Хасан цинично рассмеялся:
— С этого надо было начинать. Зачем тогда ты мне все это рассказываешь?
— Потому что ты отец, и я решила, что сообщить тебе — мой долг.
Хасан застыл, услышав одно-единственное слово из ее фразы.
Долг.
Именно это слово сделало его тем человеком, кем он был сегодня. Слово, которым пренебрегла его мать, когда сбежала из дворца и оставила троих дорогих ей когда-то людей. И теперь его долгом является необходимость помочь и поддержать стоящую перед ним женщину, независимо от того, нравится ему эта идея или нет.
— Это похоже на плохой сон, — неожиданно произнес он.
Элла кивнула:
— Я была удивлена не меньше тебя.
— Но ведь я предохранялся.
— Я знаю.
Он задумался над тем, как подобное могло случиться, и вспомнил, как сильно дрожали его руки, когда он натягивал презерватив.
— Видимо, недостаточно. Можешь называть это слабостью, да, почему бы не называть это именно так — но ты сильно отвлекала мое внимание от мелочей, находясь в моей кровати. Я провел долгое время в сражениях, без женщины. А у тебя какое оправдание?
— Мое оправдание в том, что я временно потеряла рассудок, — сказала Элла, не желая объяснять, как сильно он ее завел. Это придаст ему еще больше самоуверенности и нахальства. — Так получилось, что у меня нет особого опыта в сексе.
— Ты не очень похожа на новичка.
— Возможно, дело не в моем недостатке опыта, а в твоем обширном, — парировала она. — Нет смысла об этом спорить. Я просто посчитала, что ты должен знать о ребенке. На этом все. Свой долг я выполнила. Если ты не против, у меня очень много работы.
Хасан внимательно вгляделся в ее глаза. Она не пытается произвести на него впечатление или поиграть с ним. Она просит его уйти!
Ему захотелось непременно восстать против женщины, которая считает возможным диктовать ему свои условия. И что-то еще зашевелилось глубоко в его душе. Внезапно он ощутил приступ невыносимой боли, которую когда-то спрятал глубже, чем драгоценности, с которыми был похоронен его отец. Эта боль пришла к нему впервые, когда от них ушла его мать, чтобы быть с человеком, которого полюбила. Ушла, оставив маленького, ничего не понимающего мальчика, который поклялся себе, что никогда не позволит женщине причинить себе такую боль, какую причинила его отцу его мать.
Он снова вернулся в реальность и увидел перед собой голубоглазую Эллу Джексон.
У нее будет ребенок. И не просто ребенок. Ребенок, которого она носит, — сын или дочь шейха. Его ребенок. Его.
Однажды Хасан поклялся себе, что никогда не женится. Он сказал своему младшему брату, что управление королевством перейдет к нему, потому что сам он не собирается иметь наследников. Ослепленный болью от предательства матери, он был уверен, что никогда не станет отцом, но все изменилось в одно мгновение.
На его лице появилось решительное выражение, руки сжались в кулаки, и он, наконец, осознал, что новость, озвученная Эллой Джексон, навсегда изменит его жизнь. Он понял, что должен сделать. Точнее, чего не должен делать ни в коем случае. Он не повторит ошибку матери. Он не отречется от своей плоти и крови.
— Я никуда не уйду. Нам надо все обсудить, — твердо сказал он.
Элла подняла на него полный враждебности взгляд:
— Я считала, что мы все уже обсудили.
— Ты издеваешься? Мы еще даже не начали, Элла. Или ты думала, что просто сообщишь мне, что ждешь от меня ребенка, а я развернусь и уйду навсегда, оставив тебя разбираться со всем одной?
Да, именно на это она и надеялась. Да, она была глупа и наивна и надеялась, что судьба позволит ей раз и навсегда вычеркнуть его из своей жизни и жизни нерожденного еще ребенка. Но все ее надежды рухнули, когда она увидела холодную решимость в его взгляде, а невероятно прямая осанка, выдающая его сильнейшее внутреннее напряжение, подсказала ей, что неприятности только начинаются.
— Хорошо, мы поговорим, — согласилась Элла. — Но не здесь и не сейчас. Встретимся позже, когда я закончу работу.
— Отлично. Приходи ужинать ко мне в отель.
Она покачала головой:
— Ни за что на свете.
— Почему? — Хасан скользнул взглядом по блеску ее алых губ и вновь почувствовал острый приступ желания. Если он снова уложит ее в постель, это помешает осуществлению планов, которые постепенно приобретали четкие очертания в его голове. Ему следует быть осторожным, чтобы убедить ее в задуманном. — Тогда что ты предлагаешь? В шумном ресторане сложно обсуждать подобную тему: нас могут подслушать официанты и другие посетители. А я не хочу оказаться главной сенсацией завтрашних утренних газет.
Элла услышала бескомпромиссность в его тоне, и упрямая часть ее сразу захотела возразить. Он вел себя так бесстыдно самонадеянно, что это снова вывело ее из себя. Если она согласится на встречу в его отеле, то сразу сдастся на его милость. Она не знает, что именно он собирается ей сказать, но уже готова защищаться до последнего, а это будет намного проще сделать на собственной территории.
— Приходи ко мне, — сказала она. — Дэйзи скажет тебе адрес, когда будешь уходить. Жду тебя к девяти. Лучше поешь перед приходом, потому что готовить я не собираюсь.
Хасан задержался на секунду, проходя мимо нее, чтобы полюбоваться блеском ее шелковистых волос и завораживающим оттенком алых губ. Желание поцеловать ее было просто невыносимо. Но он справился с этим, как справлялся со многим в своей непростой жизни.
— Я буду в девять, — тихо сказал он и исчез за дверью.
Глава 6
