Дэни Коллинз - Искушение для затворницы
Но почему-то именно сегодня он снова будто и не заметил ее, когда она прошла с девочками мимо. На ней была слегка пыльная у запястий абайя, но даже в ней она выглядела одновременно чопорно и прелестно. Ее шикарные локоны были заправлены под черный платок, узел которого торчал на затылке. Она скрыла лицо под паранджой, так что виднелась только ее веснушчатая переносица и кроткие серые глаза.
Когда они встретились взглядами, она застенчиво опустила рыжие ресницы. Зафиру была видна только эта узкая полоска ее лица, но он не сомневался, что она покраснела.
Он все так же сильно хотел ее, но пока в оазисе кочуют бедуины, ничего не выйдет. Прислуга не лезла в дела хозяев, да и стражники могли делать вид, что не замечают, как он украдкой ходит к ней по ночам, но подрывать свою репутацию среди народа, который и так не доверял ему из-за отцовских выходок, было глупо.
Поэтому он держал дистанцию, рассуждал о землях, подходящих для кочевания, и допоздна не ложился спать, раскачиваясь в такт музыке и восхищаясь мастерством танцоров.
В разговорах Зафир молчал о том, что перспектива женитьбы вселяла в него ужас. Он досадовал на отца, который думал лишь о себе и поставил на кон не только свою страну, но и свою семью. Даже мать Зафира немало страдала из-за эгоистичного стремления отца к личному счастью. Зафир отказывался совершать то же преступление. Пусть его брак был непростым, но его достижением стали рождение Тарика и стабильность в стране.
«Нет, я не такой, как отец», – размышлял Зафир в своей постели, борясь с желанием пойти к Ферн. Одно дело – поразвлечься с англичаночкой на каникулах, и совсем другое – обречь двоих детей на пожизненные мучения».
На следующий день случилось непредвиденное. Ферн бежала к нему через весь лагерь крича:
– Зафир!
Зафир и бедуинский шейх встретили ее недобрым взглядом.
Она остановилась, вздрогнула и уставилась куда-то в пустоту между двумя мужчинами.
– То есть Абу Тарик, – произнесла она, обращаясь к нему более формально, подступая ближе.
– Не сейчас, – ответил он безучастно и стал разворачиваться вместе со своим собеседником, демонстрируя, что она ему никто.
– Это срочно, – настаивала она.
Зафир не на шутку рассердился. Если она возомнила, что их шалости дают ей полное право на столь безответственное поведение, то она глубоко заблуждается.
– Одной девочке плохо. Ее мать не понимает, что это серьезно, а я не могу найти твою сестру. У меня в качестве переводчика только Башира.
Бедуинский шейх потребовал, чтобы ему перевели слова Ферн, после чего шагнул к ней и щелкнул пальцами перед ее лицом, приказывая уйти.
Он, конечно, не ударил бы ее, но Зафир терял контроль.
Она отпрыгнула назад, переводя взгляд на этого мужчину и извиняясь:
– Я бы не пришла, если бы не была обеспокоена…
Ее голос дрожал, и Зафир понял, как глубоко задеты ее чувства. Но если в любой другой ситуации она бы промолчала, то сейчас набралась храбрости, выпрямила спину, отчего стала немного выше, и уверенно продолжила:
– Но ее мать не желает об этом говорить, потому что… девочке лет тринадцать, и мать думает, что пришло ее время. Я же подозреваю аппендицит.
– Что еще за время?..
Наконец до него дошло, и он заключил:
– Ах, ну да. Верно, так и есть.
– У меня было и то и другое – при половом созревании людей не лихорадит, – парировала она. – Я не могу это так оставить. Пойдемте и убедитесь сами.
Шейх бедуинов нетерпеливо фыркнул, слыша ее повелительный тон.
Ферн напряглась, готовясь принять удар, но держалась уверенно и испытующе смотрела на Зафира. В ее глазах были страх и мольба.
Если она не права, ей может не поздоровиться. И даже если права.
Он неохотно согласился. Когда они пришли, мама девочки была в ужасе оттого, что Ферн сообщила о ее дочери знатным мужчинам. Она попыталась отослать их прочь, заодно кляня Ферн по-арабски на чем свет стоит. Все женщины и девочки в общем шатре уставились на них, в том числе племянницы Зафира. Девочке, которой нездоровилось, стало неловко, и она попыталась ускользнуть.
Бедуинский шейх принялся убеждать Зафира уйти: пусть женщины сами разбираются. Он метал на Ферн злобные взгляды, полные осуждения и недоверия.
Ферн потянула Зафира за рукав, а девочка тем временем еле передвигала ноги.
– Это же ненормально, – настаивала Ферн. – Сделай так, чтобы они поняли!
– Тебе удаляли аппендикс?! Каковы симптомы воспаления? – прорычал он.
Зафир склонился, чтобы поговорить с девочкой и ее матерью, и жестом сдерживал возражения своего спутника, пока переводил для них слова Ферн.
Девочка расплакалась, и мама обняла ее. Обе не верили, что все может быть так серьезно. Он их прекрасно понимал. Кому хочется срочную операцию, когда ближайшая больница в двух днях пути на верблюде?
Зафир спросил мнение одного из своих телохранителей с медицинским образованием. Разумеется, осмотреть больную ему не позволили, но он признал, что диагноз может быть верен. Тогда срочно нашли отца девочки, и всю семью отправили на вертолете в больницу.
Ферн закрылась у себя в палатке – пусть Зафиру будет совестно. Но ведь если бы он снарядил для девочки вертолет из-за обычных менструальных спазмов, то выглядел бы в глазах окружающих глупцом. Тогда невозможно было бы отрицать, что их с Ферн связывают личные отношения.
В лагере царила напряженная атмосфера, пока все ждали новостей. Раид и Аминея вернулись из пустыни с еще одной группой кочевников, когда заметили в небе вертолет. Зафир все им объяснил, и Раид вступился за Ферн перед бедуинами.
Зафир не мог выступить в ее защиту. Во-первых, это вызвало бы подозрения. А во-вторых, он слишком плохо знал ее, чтобы полностью доверять.
– Ферн. – Голос Аминеи разбудил ее с первыми лучами утреннего солнца. – Не спишь?
– Нет.
Он села на постели, разлепляя заспанные глаза, и увидела, как взмывает вверх застежка-молния на входе в палатку.
Аминея просунула голову внутрь.
– Ты была права – аппендицит. Девочку прооперировали поздно вечером, она идет на поправку. Можешь одеться и выйти? Ее дядя хочет тебя поблагодарить.
Ферн глубоко вдохнула и выдохнула. Всю ночь она почти не спала от беспокойства и обиды.
Зафир держался холодно, будто она забывает свое место. Мать была права: мужчины презирают легкодоступных женщин.
Через несколько минут, надежно замотавшись в абайю так, что видны были только глаза, она подошла к группе мужчин, ожидавших ее у костра.
Она заметила Зафира боковым зрением. Ей показалось, он смотрит на нее, но не посмела проверить, так ли это.
Вождь племени – тот самый, что вчера настраивал Зафира против нее, – приложил ладонь к груди и склонил голову. Ферн через Аминею выразила свою радость по поводу того, что девочке ничто не угрожает. Кочевники быстро собрали вещи и удалились, прежде чем кто-либо успел проголодаться.
