Рут Ланган - Уик-энд для двоих
– Вам же хуже. Многое потеряете. – Он потянул ее за локон. Потом начал наматывать его на палец, глядя ей в глаза. – Я подумал, не забросить ли мне леску, пока буду работать. Может, поймаю что-нибудь нам на ужин.
– Неплохая мысль. – Она изо всех сил старалась скрыть ощущения, возникшие от одного его прикосновения. – И вы почистите и приготовите рыбу, да?
Он выгнул бровь.
– А каков же будет ваш вклад в это пиршество?
– Мой аппетит. И если ваш ужин будет так же хорош, как и завтрак, я вымою посуду.
– Договорились. – Он смотрел на нее, в то время как она отступала назад. Хотя Энни очень хорошо скрывала свои чувства, у него было отчетливое ощущение, что она совсем не так невозмутима и сдержанна, как пытается показать. И это было хорошо. Очень хорошо. Потому что прикосновение к ней заставляло его жаждать большего, и ему очень не хотелось думать, что не он один так страдает.
Бен проводил гостью до двери. Она пошла через патио, а он поднял ящик с инструментами и двинулся в противоположном направлении, к пляжу.
В конце причала он насадил наживку на крючок и бросил леску в воду, потом отправился вброд по отмели, пока не добрался до «Одиссеи».
В корпусе образовалась пробоина, паруса разорваны в клочья. Бену подумалось, что ему на самом деле очень повезло. Если бы это произошло дальше от берега, ему пришлось бы бросать лодку и спасаться вплавь.
Было ли это просто везением? Он присел на пятки и оглянулся на дом. Сколько странных вещей он может объяснять совпадением, прежде чем задастся вопросом – что же все-таки здесь происходит?
Он не хотел приезжать в «Уайт Пайнс». Он не планировал проводить время в обществе красивой молодой женщины. И уж точно он не собирался оставаться в «Уайт Пайнс» на весь уик-энд. Но он был здесь. И не просто делал какие-то вещи, которые не намеревался совершать, но и получал от этого удовольствие.
Он начинал чувствовать себя марионеткой. Но кто же дергает за нитки?
Глава 5
Энни вытащила бумаги с описанием различных сооружений имения, которые ей предоставили. Прочитав их, она решила начать осмотр построек с самого дальнего конца имения, двигаясь оттуда назад к дому.
Она направилась по извилистой гравийной дорожке, заросшей сорняком, которая когда-то использовалась для служебных грузовиков и конных повозок. Когда она миновала часть пути, то заметила конюшню.
Энни свернула с гравийной дорожки и пошла полем, где в изобилии росли весенние цветы. Крошечные дикие фиалки стлались под ногами цветастым ковром. Яблони выпустили кружевные листочки. Синицы носились взад и вперед, с земли на ветки, заботливо обустраивая гнезда. Пятна бурой травы уступали место молодой зеленой поросли.
Энни нащупала в кармане ключ от конюшни. Но когда она вставила его в дверь, то с удивлением обнаружила, что та уже отперта. Она распахнула ее настежь и оглянулась, увидев заброшенные стойла. Хотя все было чисто убрано, запах сена и навоза витал в воздухе – вместе с чем-то еще.
Втягивая носом воздух, Энни начала подниматься по лестнице в помещение наверху, которое, в соответствии с описанием, занимал когда-то смотритель конюшни. Краска. Воздух насыщен, несомненно, запахами краски и скипидара.
Поднявшись по лестнице, она остановилась, взявшись за ручку двери. Но прежде чем успела повернуть ее, дверь распахнулась. Энни застыла, глядя перед собой с открытым от изумления ртом.
– Привет. – Мужчина, стоявший перед ней, был высок, белокур и по-мальчишески красив. – Я вас ждал.
– Вы меня?.. – Она замолчала, затем попыталась заговорить. – Кто вы? И что вы здесь делаете?
– Уин Каррингтон. На самом деле я Уинстон, но так меня никто не называет. А Уин мне подходит больше, потому что побеждать я люблю гораздо больше, чем проигрывать (Win (англ.) – побеждать, выигрывать).
Она посмотрела на него внимательнее.
– Ну, конечно. Младший брат Бена. Узнаю вас по портрету. Он протянул руку.
– А вы Энни Тайлер.
– Откуда вы знаете? О, – она засмеялась, – вы разговаривали с матерью.
Он продолжал держать ее за руку.
– На том портрете мне всего девять лет.
– И вы уже законченный ловелас. – Она засмеялась, словно школьница, прежде чем догадалась убрать руку.
– Я так рад, что вы это заметили. Я считаю флирт умирающим искусством. Искусством, которое ценится совсем не так, как следовало бы. Красивые женщины – моя слабость. Одна из многих, надо признать. А вы, Энни Тайлер, настолько красивы, что дух захватывает.
– Ну, – расцвела ее улыбка, – вам не следовало говорить мне, что вы ловелас. После такой банальной фразы я бы и сама догадалась.
– Это не фраза. Хотя, – добавил он с усмешкой, – может быть, и фраза. Но могу подписаться под каждым ее словом. – Он обнял руками ее лицо и поднял его к свету, поворачивая так и эдак, словно изучая. – Чудная конституция. Небольшие ровные черты. Глаза, в которых мужчина может утонуть. И губы, которые соблазнили бы и святого. Я смогу убедить вас позировать мне?
– О, мне следовало догадаться. Вы – художник. – Теперь она поняла, откуда запахи краски и растворителя.
– Конечно. И мне бы очень хотелось написать вас. Обнаженной, разумеется. Это единственный способ изобразить красивую женщину. Способ, подсказанный природой.
Энни не могла воспринимать его слова серьезно. Или быть оскорбленной его предложением. Он был слишком очарователен.
– Вы наверняка простите меня, если я не ухвачусь тут же за ваше предложение. Просто дело в том, что у меня работа, понимаете. Она занимает очень много времени.
– Никогда не следует тратить время на работу, когда есть так много более приятных способов провести его.
– Серьезно? И как же вы проводите свое время?
– Если бы у меня был выбор, я бы занимался любовью с красивыми женщинами. Причем их может быть столько, сколько я смог бы уговорить лечь со мной в постель. А иногда, когда мне нужно восстановить энергию, я бы проводил время, просто наслаждаясь великим искусством.
Наконец Энни оглянулась вокруг себя.
– О, как чудесно.
– Мне нравится. Это подходит мне, как вы считаете?
– Кажется, да.
Помещение представляло собой одну большую открытую комнату. С одной ее стороны находилась жилая зона, в которой доминировали кровать и комод. Другая сторона, выходившая окнами во фруктовый сад, была превращена в студию, уставленную холстами, закрывавшими каждый дюйм пространства.
Повсюду стояли неоткрытые банки и сосуды с краской и растворителем. Тут располагались ящики с кистями и несколько мольбертов с незаконченными картинами. Длинный деревянный стол был завален эскизами.
