Маргарет Уэй - Свадебное бланманже
— Да, я в курсе. Я встретила эту женщину, когда шла сюда, — кивнула Леона.
— Глупейшая из глупых, — присоединился к разговору ее сводный брат Робби. — Я выяснил, кто она такая.
— Это интересно, — произнес Питер.
— Вы не поверите, но эта курица — сестра Джинти, — шепотом объявил Роберто.
— Почему же не поверим? По-моему, это очень показательно, — рассмеялся Питер. — А какая же еще сестра может быть у такой женщины, как Виржиния? — благоразумно понизив голос, проговорил он.
— Тоня все пыталась укусить вас с Бойдом, — сообщил сестре Робби. — Намекала, что ваше одновременное с ним исчезновение что-то да значит. Эта безмозглая даже инсинуировать толком не умеет. Жалкое зрелище… Не волнуйся, Леона. Никто ее болтовне и значения не придал, — заверил он сестру, видя, как та бледна.
— Мы разговаривали в саду с Бойдом, — решив, что сознаться будет вернее, сказала Леона.
— Ты разговаривала с Бойдом? — усмехнулся брат. — Не дурачь меня, сестренка. Насколько я знаю, каждый ваш, даже самый безобидный, разговор непременно оканчивается стычкой… Хотя если хорошенько подумать, то, узнав Бойда достаточно, можно предположить, что он скорее заинтересован в мирных отношениях с привлекательной молодой женщиной, нежели в военных действиях, если они не ограничиваются пределами спальни, — прибавил он, когда Питер деликатно оставил их наедине.
— Держи свои предположения при себе, Роберто, — сурово осадила его сводная сестра.
— Но ты вся трепещешь после пресловутого разговора в саду, дорогая. Это кто угодно мог бы заметить, — настаивал на своем Робби.
— Если ты такой приметливый, то должен был обратить внимание на то, что похолодало. Я же не пытаюсь выведать, по какой такой причине ты сам весь на нервах и у тебя вид весьма бледный, братик, — поддела его Леона. — Предполагаю, для этого должна быть значительная причина, если тебе даже чувства меры И юмора изменили.
— Глупости, — отмахнулся от нее Роберто.
— В таком случае мне ничего другого не остается, кроме как спросить прямо. Что случилось, Робби? Скажи все как есть. Ты знаешь, что неизвестность изводит меня еще сильнее, — требовательно произнесла Леона, вперив в него пронзительный взгляд.
Вместо ответа Роберто сделал спешный глоток бренди и поморщился.
— Хорошо, ты прав. Здесь, действительно, не самое подходящее место для личного разговора. Полагаю, будет правильнее пройти в твою или мою комнату. Но я требую от тебя откровенности, — оговорилась она, предупредив все возможные возражения.
— Ладно… — нехотя кивнул Робби, — и закроем поплотнее дверь, — попросил он, намекая на полную конфиденциальность предстоящего разговора.
Леона настояла на том, чтобы прошли к ней, чтобы уж точно никто не помешал.
— Боже! — воскликнул он, едва они переступили порог и Леона включила в своей комнате свет. — У Джинти чудовищный вкус или она сама чудовище! Во что она превратила твою комнату?! Уверен, тетка сделала это намеренно.
— Не обращай внимания, Робби. Этот дом мне дорог не интерьером, а теми приятными воспоминаниями, что с ним связаны, и добрым отношением Руперта, — проговорила благоразумная женщина.
— Иного я от тебя и не ожидал. Но, согласись, Джинти — монстр.
— Забудь про Джинти, забудь про декор, Робби. Садись, я тебя слушаю. Мне дурно уже оттого, что ты тянешь с известием, — нетерпеливо произнесла сестра.
Роберто набрал в легкие побольше воздуха. Он приготовился нанести удар. И Леона это почувствовала. Она сурово нахмурилась, давая понять, что признание неизбежно.
— Я совершил непростительную ошибку, Лео. Вернее, я всячески постараюсь загладить ее, но не уверен, что ты мне сможешь ее простить, — он сделал паузу.
Леона не взялась подгонять брата с его признаниями. Она терпеливо выжидала, не сводя с Роберто взыскующего взгляда. Поэтому он был вынужден продолжить свое предисловие.
— Я негодяй! — объявил молодой человек. — И безумец, — добавил он. — Но Карло Д'Анджело все же похлестче будет. Пол хотя бы отделывается пособием.
— Не смей говорить так о моем отце! — резко бросила сестра. — Он никогда не поступал подло ни по отношению к тебе, ни по отношению к твоей матери. Делия знала, на что шла, выходя за него замуж. В тот момент брак был и в ее интересах тоже. Но позже она решила представить все в ином свете. А ты, вместо того чтобы придерживаться собственной точки зрения, всячески потакаешь ей. Для Делии в этом есть определенный резон. А вот для чего это тебе, Робби?
— Когда ты разговариваешь со мной таким тоном, Лео, ты производишь впечатление авторитетного члена мафии. Это в тебе династические гены играют?
— Не ерничай, Робби! — в очередной раз осадила его сестра. — О чем ты намеревался мне рассказать?
Робби молча достал из кармана небольшой предмет и протянул его на ладони старшей сестре.
Леона невольно поднесла ладонь к губам и запричитала, сокрушенно качая головой:
— Робби… Робби… Робби! Что ты наделал?! Как ты мог?! О чем ты вообще думал?! Или ты совершенно спятил?!
На ладони сводного брата лежали такие узнаваемые серьги Виржинии Бланшар со знаменательно крупными бриллиантами.
— Я требую объяснений! — на правах старшей сестры процедила Леона.
— Затмение нашло, — посетовал Робби.
— Это не объяснение! — прикрикнула на него женщина.
— Но это так, — пробормотал Роберто. — Сам не понимаю, как все могло произойти. Просто помешательство какое-то! — пробубнил он. — Надеюсь, что временное. Но бесстыдная роскошь, она окружает, затягивает, искушает. Ты права, Лео, это не объяснение. Но что такого ценного в жизни сделала Джинти, чтобы обладать таким богатством?
— Откуда они у тебя? — сурово проигнорировав риторику Роберто, спросила Леона. — Еще в начале вечера эти серьги были на ней.
— Я видел, как она сняла их и положила в чашу с лиможской эмалью, — послушно ответил Робби.
— И ты их оттуда достал, — с укоризной глядя на брата, договорила за него Леона.
Роберто кротко кивнул в ответ.
— Ты хоть понимаешь, до какой степени глупо поступил? Дело ведь не только в том, что воровство — грех. Но твой поступок ко всему прочему лишен всякого смысла. Бриллиантов такого класса наперечет. Что бы ты с ними сделал?
— Я же говорю, что был ку-ку, — легкомысленно улыбнулся Роберто.
— Ты еще осмеливаешься шутить?! — вновь повысила на него голос, как на малолетнего неслуха, Леона. — Это настоящее преступление, как ты на это ни посмотри. И вдвойне гнусно так себя вести в доме, где тебя принимают как своего! — выговорила она брату.
