Эмма Радфорд - Тень сомнения. Любитель свободы
— С Микки Маусом нет!
— А где же они? — Альма явно огорчилась.
— Откуда я знаю! — Изо всех сил стараясь не допустить потока слез, он схватил пару голубых носков с белой каймой. — А эти тебе нравятся?
Глаза у девочки расширились, и она произнесла с благоговением, на которое только был способен трехлетний ребенок:
— Эти носочки для воскресной школы! — И потом добавила: — Они мои самые любимые!
— Ты хочешь их, ты их и получишь, крошка! — Он сел на кровать и натянул носки на ее ножки, несмотря на сопротивление забавно шевелящихся пальчиков.
Альма посмотрела сначала на носки с каймой, потом на Стенли с непередаваемым выражением восторга и страха. Ему было до смешного приятно, что он доставил ей радость. Взяв девочку за руку, он повел ее в коридор.
— Пойдем посмотрим, где твоя мама!
Люси обомлела.
— Это же ее носки для воскресной школы! Она разорвет их, если будет носить без туфель!
— Я куплю ей другую пару, — пообещал Стенли, обменявшись заговорщическим взглядом с Альмой, которая спряталась было за него в ожидании материнского гнева.
— Я не хочу, чтобы ты тратил деньги на нас, — возразила Люси.
— Это всего лишь пара носков.
— Может быть, для тебя это и пара носков, а для меня — час работы за стойкой. — Повернувшись к дочери, она приказала: — Иди и надень ботинки. Сейчас же!
Альма повернулась к доброму дяде.
— Я должна это делать, да?
Он увидел выражение тревоги на лице Люси при таком явном «восстании низов». Его собственная мать умерла, когда он был очень маленьким, поэтому слово отца всегда было законом. Теперь он видел, что могло случиться, если бы его мать была жива. Когда в жизни ребенка есть двое взрослых, всегда существует возможность обратиться к одному из них за помощью. И тогда неизбежно возникает конфликт уже между взрослыми. Но Альма не была его дочкой, и он не вправе принимать решения, оказывающие влияние на ее жизнь.
— Делай так, как говорит твоя мама, Альма.
К его удивлению, девочка не стала спорить, а сразу повернулась и пошла в спальню.
Он дал Альме уйти, а потом спросил с тревогой в голосе:
— Где ты разрешаешь ей хранить свою обувь?
— В самом нижнем ящике стенного шкафа.
Он с облегчением вздохнул. По крайней мере, девочка не сможет ничего на себя опрокинуть. Он понял, что тревожится о ней. Хотя на самом деле забота о ребенке — не его обязанность. И никогда ею не будет!
Его мучило другое: чувство вины при мысли, в каких же ужасных, стесненных материально условиях жила Люси, если приходилось строго следить, чтобы не испортить пару детских носков. Мало утешала мысль, что ее муж, вероятно, находился бы в тюрьме, если бы не был убит. Возможно, хороший защитник, учитывая наличие в семье ребенка, смог бы добиться короткого тюремного заключения для Томаса Кабена. Возможно, он уже вышел бы из тюрьмы и вновь смог бы содержать свою семью. Но только уже честной работой! Сейчас Люси и ребенок нуждались в помощи. На какое-то время, пока они остаются у него, Стенли должен заботиться о вдове Томаса и его дочери.
В последующие месяцы Стенли уезжал на поиски постоянно ускользающих угонщиков скота, надевая темно-синие перчатки и шарф, которые связала и подарила ему на Рождество Люси. Когда он бывал дома, то днем играл с Альмой в догонялки и в прятки. Малышка, заливаясь счастливым смехом, носилась по комнатам, потом пряталась где-нибудь за дверью. Стенли, притворно вздыхая, громко вопрошал: «Где же Альма? Куда она делась?» Обнаружив ее, хватал на руки, высоко подбрасывал в воздух, и оба хохотали как безумные. Как ни странно, суровый и замкнутый мужчина находил удовольствие в возне с ребенком. Для него это была психологическая разгрузка после тяжелой, нервной работы. Ночью он занимался любовью с матерью девочки.
Если бы он дал себе труд подумать хоть сколько-нибудь, то пришел бы к выводу, что Люси всегда будет уделять ему меньше времени, чем своему ребенку. Так же было и с его отцом. Время, отданное новой семье, отнимало у отца часть внимания, предназначенного старшему сыну. Никто не замечал страданий мальчика, обделенного любовью.
Каким-то образом Люси удавалось сделать приятным время, которое они проводили все вместе. Ее теплота и радость жизни окутывали и его, и маленькую дочку. Ревности, которую, как Стенли предполагал, он будет испытывать к Альме, не было и в помине. Он сам удивлялся. Неужели он не нуждается во внимании Люси так сильно, как в свое время нуждался в любви отца?
Но здесь он сильно ошибался! Когда однажды Люси лежала обнаженная в его постели, а Он нежно ласкал ее груди, в голову пришла шальная мысль, что он хотел бы, чтобы она любила его.
Эта мысль ужаснула его!
Что, если Люси похожа своей натурой на его отца? Тогда он всегда будет занимать второе место в ее жизни после ребенка. Было эгоистично желать, чтобы женщина отдавала всю любовь только ему. Но поделать с собой ничего не мог.
Видимо, обуревавшие его сомнения уловила чуткая женская душа.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Люси шепотом в темноте. Она повернулась в его объятиях и крепче прижалась к нему. Его тело ответило мгновенным напряжением.
— Не надо, Люси! — взмолился Стенли, ему сейчас было не до секса.
— Что случилось? — переспросила она.
В ее голосе слышалась забота. Сейчас Люси принадлежала только ему: Альма крепко спала.
— Мне не хочется говорить об этом! — В ответе Стенли ей почудилось напряжение.
Люси села в кровати.
— В последние дни ты в каком-то подавленном настроении. Ты бы мог рассказать мне, что тебя беспокоит? Никто из нас не заснет, пока ты не расскажешь.
— Да ничего не произошло особенного, — продолжал настаивать Стенли.
— Прекрасно! — заявила Люси, поворачиваясь к нему спиной. — Тогда держи это про себя!
Когда он попытался обнять ее, женщина, обиженная, отбросила его руку со словами:
— Оставь меня!
Вот наконец и отказ, которого он так долго со страхом ждал. Стенли не мог смириться с этим.
— Не отворачивайся от меня, Люси!
Молодая женщина почувствовала в его голосе страстную мольбу и поняла, что за этим что-то скрывается.
— О, Стенли! — Она вновь повернулась к его ждущим рукам и прильнула к нему всем телом.
Люси пыталась не проявлять слишком открыто свою любовь, не отдавать себя всю целиком. Она так же, как и этот странный одинокий мужчина, опасалась ошибки. Но она снова и снова уступала его страсти. Люси отдала свою душу человеку, который не хотел любить ее, одинокому волку, более всего ценившему свою свободу. Борьба с самой собой была проиграна!
