Эллисон Чейз - Навсегда в твоем сердце
Отдала ли она брату камень? Знает ли он о его существовании?
Айви подошла к занавешенному французскому окну и осторожно выглянула наружу. За рамой обнаружился полукруглый балкон, выходящий на тыльную сторону дома. От открывшегося вида у Айви перехватывало дыхание: со всех сторон, насколько хватало взгляда, были разбиты сады, А вокруг великолепного фонтана располагались цветочные клумбы и аккуратные, посыпанные гравием дорожки. Ничего подобного ей не приходилось видеть!
Осень уже окрасила деревья своими красками, настолько яркими и контрастными, что у Айви заслезились глаза. Несмотря на прохладу, буйно цвели цветы — изящные фиолетовые астры, унылые гортензии, буйные хризантемы, бархатцы, красные петушиные гребешки и камелии. И еще розы — много роз всех возможных цветов и оттенков!
В Торн-Гроув тоже был сад, хотя, конечно, намного скромнее. Дядя Эдвард сам ухаживал за ним. Именно там восемь лет назад Айви и ее сестры впервые узнали, что их милая подружка Виктория станет королевой. Именно там они поклялись всегда быть ее тайными друзьями и слугами.
Вид роскошного сада вызвал у Айви такой острый приступ тоски по дому, что захотелось плакать. До этого она была целиком поглощена выполнением своей первоочередной задачи — закрепиться в университете, убедиться, что никто не раскроет ее секрет. А потом была проба сил, устроенная лордом Харроу, и обескураживающая перспектива оставить Викторию ни с чем.
И все же у нее все получилось — она рискнула и выиграла… пока выиграла. И теперь она здесь, совершенно одна, в этом уединенном старом доме, в котором, говорят, все еще находится труп умершей жены маркиза. Кто знает, может, этот безумец действительно где-то хранит ее тело, а ужасная экономка помогает ему?
Айви опрометью бросилась из комнаты, слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу. Ошарашенный лакей едва успел открыть ей дверь. Оказавшись за пределами дома, она полной грудью вдохнула воздух, все еще влажный из-за утреннего тумана, и побежала вокруг дома. Скорее бы попасть в сад, думала она, окружить себя красотой и свежестью цветов. Они-то, слава Богу, живые.
Из окна в высокой круглой башне Саймон с недоумением наблюдал за своим новым ассистентом. Куда, интересно, этот парень несется сломя голову? Неужели его так сильно напугала миссис Уолш? Возможно, ему следовало предупредить юношу? Но с другой стороны, человек, которого так легко может вывести из себя дурно воспитанная экономка, вряд ли справится с напряженным режимом работы. Ухмыльнувшись, Саймон признал, что его дражайшая экономка являет собой второе испытание на прочность, и еще не известно, какое из них более сложное. Он даже почувствовал разочарование, посчитав, что Нед Айверс не выдержал встречи с миссис Уолш и трусливо сбежал.
Хотя, возможно, и нет. Паренек замедлил бег и в конце концов остановился перед фонтаном «Хор ангелов». Он тяжело дышал, жадно хватая воздух открытым ртом. Восстановив дыхание, он огляделся по сторонам и замер, явно очарованный красотой сада — сада Аурелии. Она создала его, и после ее смерти здесь все было, как при ней.
Сердце Саймона сжалось от боли. Эта боль за последние полтора года стала его привычной спутницей. Если души действительно обитают на земле, как утверждают некоторые, он искренне надеялся, что душа Аурелии живет в саду, который она так любила и которым гордилась.
Его улыбка была и горькой и нежной. Временами ему казалось, что Аурелия гордится своим садом больше, чем мужем, но она никогда не давала ему повода усомниться в том, что любит его. На том самом месте, где сейчас фонтан и цветы, он попросил руки Аурелии, и она согласилась…
Саймон зажмурился и потряс головой, стараясь избавиться от некстати нахлынувших воспоминаний. От воспоминаний было легче избавиться, чем от боли, которая никогда его не покидала.
Маркиз открыл глаза. Нед медленно шел по извилистой тропинке сада. Остановившись, он наклонился над кустами красных и белых гладиолусов, аккуратно погладил атласные лепестки и понюхал их.
Странное беспокойство заставило Саймона опереться о подоконник и высунуться из окна. Он внимательно смотрел, как плавно покачиваются бедра Неда при ходьбе, как изящно он выгнулся, подставляя лицо утреннему солнцу, а потом поднял обе руки и элегантным жестом поправил волосы…
Саймон застыл у окна, потрясенный фантастической мыслью. Не прошло и нескольких секунд, как мысль перестала ему казаться фантастической и переросла в убеждение, заставившее его в ярости сжать кулаки.
Неужели это возможно? Он быстрыми шагами пересек лабораторию, нашел на полке бинокль, вернулся к окну и сфокусировал линзы на мистере Эдвине Айверсе.
Мистер Айверс! Зубы Галилея!
Глава 5
— Ваш юный бездельник из университета прибыл, милорд.
— Да, я знаю, миссис Уолш, спасибо.
Саймон быстро шел мимо работающих слуг, отвечая короткими кивками на их утренние приветствия и стараясь держать, себя в руках, хотя бы пока не окажется на улице. Ему очень хотелось изо всех сил хлопнуть дверью, но он этого не сделал, здраво рассудив, что нет смысла ломать свое имущество, когда его одолевает желание сломать шею одному молодому человеку.
Правда, этого молодого человека никогда не существовало.
Проклятие! Саймону не нравилось, когда из него делали идиота, тем более в собственном доме и в рамках устроенного им же соревнования умов, которое должно было выявить блестящего молодого ученого, а не маленькую хитрую шарлатанку.
Он быстро сбежал по ступенькам террасы, в надежде, что мистер Айверс еще не успел распаковать свои вещи.
Темно-красный сюртук отчетливо выделялся на фоне листвы. «Юноша» шел мимо больших солнечных часов.
Саймон устремился в погоню. Это последняя прогулка Неда Айверса по саду Харроувуда, равно как и по любой другой части поместья. Саймон решил, что ему обязательно понравится предстоящая сцена. Он сполна насладится моментом, когда вышвырнет этого ассистента пинком под зад.
— Мистер Айверс! — крикнул Саймон.
Гостья, затянутая в превосходно сшитый мужской сюртук, вздрогнула и замерла.
Вопреки своим намерениям Саймон тоже остановился, очарованный видом ее соблазнительного рта, гладкой бархатистой кожи. Но больше всего его поразили глаза — огромные, завораживающие, горящие. Они искрились безграничной силой духа.
Да, теперь все понятно. Неудивительно, что он вчера почувствовал странную тревогу, пожалуй, даже возбуждение, глядя на этого «мальчика».
Но как он мог не заметить столь очевидной правды? Да, ее одежда была весьма искусно скроена, чтобы скрыть женственные изгибы тела. Она коротко остригла волосы и чем- то измазала подбородок и верхнюю губу, чтобы создать иллюзию пробивающейся щетины. Неужели в университете никто не догадался, что она женщина?
