Терри Грант - Золотая Венеция
Мария предостерегающе вытянула ладонь вперед.
– Только не нужно мне снова хамить…
Лоренцо развел руками.
– Я и не собирался. Вы сами напросились.
– Но ведь вы сами понимаете, что без электричества совершенно невозможно…
– Для того, чтобы заниматься любовью, электричество как раз не требуется, – решительно проговорил Лоренцо и вышел, громко хлопнув дверью.
– Оставьте хотя бы фонарь! – крикнула Мария, но ответа не последовало.
Она швырнула ему вслед ботинок, который, ударившись о дверь, с грохотом упал на пол.
– Что же нам теперь делать? – спросила она, растерянно оглядываясь вокруг.
– Как я и предлагал ранее, ложиться в постель, – спокойно ответил Гарри и, приблизившись к Марии, осторожно приложил ладонь к ее щеке.
Она медленно отстранилась.
– Нет, Гарри, только не сейчас. Я совершенно выбилась из сил за этот день, а еще больше за этот вечер…
– И начало этой ночи, – заметил Гарри, показывая в сторону окна, где над крышами палаццо уже светила луна.
– Все, что мне сейчас нужно, так это как можно скорее лечь спать, – продолжила Мария, направляясь к кровати.
– Позволишь мне остаться? – с надеждой спросил Гарри.
Она немного помолчала.
– Послушай, Гарри, я и вправду…
– Я только переночую у тебя, – мягко перебил он ее. – Поверь, мне очень не хочется оставлять тебя одну после всех произошедших событий… И очень не хочется оставаться без тебя, – тихо добавил он. – К тому же, вполне возможно, что свет погас не только в твоей комнате, но и во всем доме, а лестницы здесь довольно извилистые…
Мария устало вздохнула.
– Хорошо, но учти, мы будем только спать и ничего больше…
– Я всегда беспрекословно выполняю все твои желания, – с готовностью откликнулся Гарри.
– Может, тебе лучше лечь на полу? – предложила она.
– Если бы я не был знаком с тобой уже довольно долгое время, то подумал бы, что ты решила меня умертвить, – с усмешкой заметил Гарри, выразительно притоптывая по оставшимся на полу лужам.
– Проклятие, – изможденным голосом протянула Мария. – Я совсем забыла, что мы так до конца и не вычерпали воду. Желанный сон откладывается на неопределенное время…
5
Мобильный на протяжении вот уже нескольких минут отчаянно повторял одну и ту же песенку, пытаясь привлечь внимание своей хозяйки. Но она, по все видимости, не торопилась этого делать. «Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз…» – летала по комнате веселая мелодия из любимой Марией отечественной комедии, которую она выбрала, как отличительный сигнал для неизвестных ее телефону номеров. Она несколько раз схватила рукой пустое пространство, пытаясь отыскать телефон, но до каминной полки, на которой неистово подпрыгивал ярко-красный мобильник, было далеко.
– Боже… который час? – тихо проговорила Мария, обращаясь к лежавшему рядом с ней Гарри.
– Понятия не имею, – так же тихо пробормотал Гарри, не открывая глаз.
Мария медленно, словно подчиняясь действию гипноза, поднялась с постели. Ужасно болела голова – после короткого и тяжелого сна, и спина – после активных работ по ликвидации последствий затопления, которые они завершили уже глубокой ночью. Добравшись, наконец, после нескольких столкновений с кое-как расставленными стульями, до каминной полки, Мария нажала кнопку ответа.
– Говорите, – коротко бросила она в трубку.
– Мария, привет, это я, – услышала она звонкий голос Луиджии.
– А, привет, дорогая. Что случилось? – поинтересовалась она монотонным невнятным голосом.
– Я думала, ты уже проснулась, – удивилась девочка.
– Еще не совсем, – пробормотала Мария, потирая глаза, чтобы заставить их хоть ненадолго открыться.
– Всю ночь откачивала воду? – сочувственно спросила Луиджия.
Веки Марии, которые еще мгновение назад были тяжелыми, словно их склеили скотчем, вдруг легко распахнулись.
– Откуда ты знаешь? – встрепенулась она. – Это тебе папа рассказал? – Мария покосилась на спящего Гарри, лихорадочно соображая, что еще может быть известно Луиджии о событиях прошедшей ночи.
– Да, но только не он сам, – замявшись, ответила Луиджия.
– Как это, «не он сам»? – недоуменно переспросила Мария.
– Я слышала, как он разговаривал вчера вечером с тобой по телефону, – призналась она.
Мария устало вздохнула и, поставив локти на каминную полку, положила подбородок на ладонь.
– Разве папа тебе не говорил, что ты не должна подслушивать чужие разговоры? – наставительным тоном спросила она.
– Я и не подслушивала, просто проснулась, когда ты позвонила.
– Ну извини, я не думала, что разбужу тебя. Ты ведь обычно ночуешь у Ортензии…
– Да, но вчера папа сказал, что соскучился по мне, и разрешил мне остаться дома… А вы с ним поссорились, да?
– С чего ты взяла?
– Когда он уходил к тебе, у него было такое хорошее настроение, что он даже не рассердился, когда увидел, как я прыгаю на постели. А потом он вернулся босиком и бросил чемоданчик со всякими гайками в угол. И сегодня утром был злой, как черт.
– Луиджия! – одернула ее Мария. – Где ты набралась таких выражений?
– Это тетя Клаудия так сказала Ортензии.
Мария, улыбнувшись, покачала головой.
– Тетя Клаудия вовсе не тот человек, изречения которого стоит брать в пример, – терпеливо объяснила она.
– Папа так часто говорит об Ортензии…
– Твой папа тоже не эталон изящной словесности, – хмуро заметила Мария, вспомнив события сегодняшней ночи, и тут же поспешно добавила: – Он устает на работе, и поэтому у него срываются с языка не очень вежливые слова…
– А это правда, что он забыл свою обувь у тебя дома? – с любопытством поинтересовалась Луиджия.
Мария перевела взгляд на разбросанные ботинки.
– Да, он очень торопился… Кстати, ты тоже кое-что оставила у меня в прошлый раз…
– Знаю, заколку для волос, – радостно выпалила Луиджия. – Зато теперь я смогу прийти к тебе в гости…
– Ну для этого тебе не обязательно забывать свои вещи, – улыбнулась Мария. – А папа… он не собирается зайти за кроссовками? – осторожно поинтересовалась она, бросив беспокойный взгляд на Гарри.
– Ну конечно же собирается, – убежденно заявила Луиджия. – Иначе зачем бы он спрашивал сегодня утром у дяди Мауро, как отремонтировать электричество?!
Цветные витражи просторной террасы ресторана раскрашивали одежду и лица немногочисленных в этот ранний час посетителей пестрыми затейливыми рисунками, краски которых, словно тая на солнце, плавно сливались друг с другом. На полотне неизвестного художника раскинулась яркая паутина: светло-розовая, бежевая, изумрудная, ярко-оранжевая, темно-синяя, она опутывала все вокруг, и только шустрый солнечный зайчик, прыгавший с подноса вышколенного официанта, был ей не подвластен.
