Дмитрий Ребров - Мне не нужна любовь
— Ромочка… — растерянно пробормотала Ольга Васильевна, застав сына за столь несвойственным ему занятием.
— Сейчас, мама, мы скоро закончим, — не повернув головы, ответил тот. Что он имел в виду — мытье посуды или «принципы помехоустойчивости кодирования» — осталось неясным.
За чаем инициативу перехватила Ольга Васильевна, и разговор опять свернул к «дачным» темам. Дома ее фанатичное увлечение садом и огородом не очень-то понимали, из-за этого над ней частенько подтрунивали и муж и сын, а тут вдруг Ольга Васильевна обнаружила в лице Андрея собеседника, не только заинтересованного, но и весьма компетентного.
Света не вникала в суть разговора, она просто наблюдала за матерью, за поразительной переменой, которая с ней произошла. Мягкая и тихая Ольга Васильевна была чрезвычайно оживлена, она словно наполнилась невесть откуда взявшейся силой и энергией, ее голос звучал непривычно уверенно и громко, а глаза горели живым интересом и азартом. Она будто разом помолодела — это Свету и удивляло, и радовало.
В какой-то момент Ольга Васильевна перехватила изумленный взгляд дочери и спохватилась, смутившись своего чрезмерного возбуждения. Она сразу вспомнила о своем обещании — дать дочери урок кулинарного мастерства — и, хотя ей ужасно хотелось еще поболтать с этим занятным молодым человеком, быстро свернула разговор.
— Андрей, я должна перед вами извиниться, — опустила глаза Ольга Васильевна, — но дело в том, что нам со Светой нужно кое-что обсудить. Я надеюсь, Рома не даст вам скучать…
— Ну, конечно, Ольга Васильевна! Делайте что вам нужно, а уж мы-то найдем, чем заняться!
На кухне от недавнего оживления матери не осталось и следа. Она хлопотала все с той же привычной виноватой и смущенной робостью, которая всегда одолевала ее в присутствии дочери. Света вновь почувствовала жалость к матери и раскаянье в своей былой черствости и непримиримости. Как она была свободна и раскована только что с Андреем, а с ней, Светой, опять прятала глаза, как будто свое женское счастье украла у собственной дочери!
«Да сколько же можно!..» — в смятении подумала Света и вдруг, повинуясь внезапному порыву, полная жалости и сострадания к матери, шагнула к ней, обняла ее сзади и, закрыв глаза, крепко прижалась щекой к мягкой материнской щеке. Они замерли обе, боясь спугнуть это неожиданное и долгожданное единение, эту волнующую душевную близость. Помолчав немного, Ольга Васильевна тихо, почти шепотом, произнесла:
— Светочка…
— Что, мам? — так же тихо откликнулась Света.
— А ты и Андрей… вы?..
Света по привычке чуть не возмутилась от нелепого предположения матери, ответная колкость уже была у нее на языке, но что-то — может быть, тепло материнской щеки? — остановило ее, и она спокойно и задумчиво ответила на непрозвучавший вопрос:
— Нет, мам, а что?
— Так… славный парень… — с едва заметным разочарованием качнула головой Ольга Васильевна и спросила: — Ну что, начнем?
— Начнем, — вздохнула Света, неохотно оторвавшись от мамы.
Ольга Васильевна очень старалась, чтоб ее рассказ о немудреных секретах домашней кулинарии не был скучен, ей хотелось, чтобы дочка почувствовала вкус и интерес к этому делу. Незаметно пролетел час, за ним — второй, пора было собираться домой. Первый урок закончился, и Света пошла звать Андрея.
Она заглянула в Ромкину комнату: брат с Андреем играли в шахматы. Света плохо разбиралась в игре и оценивала ситуацию на доске чисто количественно: кто у кого больше съел. Судя по этому показателю, выигрывал Ромка, его трофеи были богаче на фигуру и две пешки. Однако, несмотря на это, братишка совсем не походил на победителя. Обхватив обеими руками голову, он с тоской смотрел на доску, где оставшиеся в живых черные фигуры Андрея со всех сторон обступили его белого короля.
— Нам пора, Андрюш… — позвала она Андрея.
— Да? Ну что ж, коллега, предлагаю ничью, — обратился он к Ромке.
Тот мрачно хмыкнул и поднял на него глаза.
— Какая ничья? Мне тут мат в два хода, что я — не вижу?
— Абсолютно ничейная позиция, руку даю на отсечение, — возразил Андрей.
— Спорим? — хитро прищурился Ромка.
— Давай, — улыбнулся Андрей. — Если ты выигрываешь за черных, я приезжаю в субботу и довожу до ума тот модуль, а если я делаю за белых ничью, ты… — он взглянул на Свету, потом на довольного Ромку, — ты по первому же требованию своей сестры берешь ведро, тряпку и идешь мыть ее машину! Согласен?
— Согласен! — поспешно кивнул Ромка, переворачивая доску.
— Три минуты, Свет, хорошо? — спросил Андрей.
— Давайте, доигрывайте, я пока соберусь.
На кухне Ольга Васильевна укладывала в сумки запасы провизии для дочери и Андрея — соленья, варенья, маринады, баночки с приправами и специями, свертки с какими-то сушеными травами и Бог знает что еще… Она, наверное, загрузила бы полкухни, но вовремя вернувшаяся Света решительно пресекла ее рвение. После недолгого, но горячего спора Ольге Васильевне пришлось выложить несколько банок, но и без них багаж получился немалым — две полных, с верхом сумки.
— А вот и мы, — появился в дверях Андрей. — Помощь нужна?
— Нужна, нужна, — ответила Света. — Бери эти сумки — и к выходу!
— Свет, а может, еще посидите, а? — спросил Ромка и добавил со смущенной улыбкой: — Я бы тебе машину помыл…
Света рассмеялась и ласково потрепала брата по круглой, коротко стриженной голове.
— В другой раз, Ромик, — и, понизив голос, подмигнула ему: — Не торопись, дурачок, вдруг еще отыграешься?
Андрей в полной готовности, с сумками в руках, ждал у открытой двери, а Света все никак не могла проститься. Стала зачем-то рассказывать Ромке об интересном туре для школьников в Англию, оборвала себя и принялась расспрашивать маму о Сергее Борисовиче…
Просто ей впервые за многие годы не хотелось уходить из этого дома, жаль было расставаться с мамой и братом. А еще ей было немножко тревожно — вдруг возникшая наконец сегодня трепетная душевная близость с ними пропадает, исчезнет за закрывшейся дверью?
Ольга Васильевна почувствовала эти ее сомнения, обняла, поцеловала.
— Счастливо, доченька. Приходи к нам почаще, мы ждем…
— Мы ждем… — эхом повторил Ромка. Света чуть не расплакалась и, молча кивнув на прощанье, быстро шагнула за порог…
9
Несколько дней подряд Света приезжала к маме, в «кулинарный техникум», как, смеясь, называла их занятия Ольга Васильевна. Они варили борщ, жарили котлеты, готовили блинчики с творогом и многое другое, а главное — без устали, взахлеб, словно стараясь наверстать упущенное, говорили и говорили… Повинившись и простив друг друга, они смогли раз и навсегда перечеркнуть и забыть все свои ошибки, обиды и недомолвки. Света была счастлива, а уж Ольга Васильевна и вовсе пребывала на седьмом небе!
