Наташа Окли - Эхо первой любви
— Да, сейчас, подожди минутку. — Она снова обратилась к Тилли: — Ты помашешь мне в окно на прощанье?
Малышка серьезно кивнула, тряхнув хвостиком на макушке, Кейт старалась ободряюще улыбаться девочке, гадая, что ей делать, если ребенок будет слишком нервничать, оставшись наедине с совсем незнакомым чёловеком. С трудом поднявшись с дивана, Дебби сказала Кейт:
— Я тебе позвоню, сообщу, как у меня дела. Ой, чуть не забыла! Тилли еще не умеет сама вытирать себе попку, и смотри, не позволяй ей просовывать голову между балясинами лестницы. Почему-то ей это доставляет такое удовольствие!
Майк подтолкнул жену к дверям:
— Да едем же! Кейт взрослый человек, она сама со всем разберется.
— Все будет хорошо, — заверила Кейт сестру, двери за Дебби еще не закрылись, а Кейт уже вся окоченела от напряжения. Не может она присматривать за ребенком! Да еще за ребенком Гидеона… Похоже на нелепую шутку. И что подумает Гидеон? Вчера они вполне серьезно простились. Он слегка дотронулся губами до ее щеки и ушел не оглядываясь, без сожалений.
Получается, ее снова отвергли. Она ему не нужна — как и тогда, когда ей было семнадцать.
Майк и Дебби отъехали от дома, и Кейт вдруг почувствовала, что в ее руке лежит крохотная ладошка девочки — такая мягкая и теплая. Еще никогда прежде ей не доводилось держать ребенка за руку. Господи, помоги! Что ей теперь делать? Глубоко вздохнув, она произнесла:
— Ну вот, они уехали. Чем бы тебе хотелось заняться?
— Кейт!
Гидеон! Входная дверь хлопнула, но Кейт продолжала старательно выкладывать в тарелку разогретый картофель.
— Кейт!.. — снова позвал Гидеон.
Тилли с надеждой смотрела на дверь кухни, а Кейт попробовала кусочек картошки и крикнула в ответ:
— Мы здесь!
Она довольно безуспешно пыталась заставить себя выглядеть беззаботной, тогда как все внутри нее болезненно сжалось. В распахнувшуюся дверь влетел Гидеон с плащом, переброшенным через руку.
— Я получил сообщение от Майка. Как Дебби?
— Ее обследуют, — ответила Кейт, старательно вытирая противень. — Все обойдется.
— А когда они уехали? — спросил Гидеон, входя на кухню.
— В начале одиннадцатого.
— Так, значит, ты…
— Да, я здесь с тех самых пор.
Слегка нахмурившись, Гидеон повесил плащ на спинку стула.
— А твой паром? Во сколько он отправляется?
— В три. — Она машинально протянула руку, поправляя упавшие на лоб Тилли волосы. — Не волнуйся, я никуда не поеду, пока Дебби не вернется домой.
— Вот как…
Кейт достала из шкафчика кетчуп.
— Тилли это любит?
— Спасибо тебе за… — Он замолк. — Что? Кетчуп? Да, наверное.
— Тилли, хочешь вот это? Можешь намазать на свою картошку. — Кейт выдавила из тюбика немного красной пасты на край ее тарелки.
— Скажи «спасибо», — велел Гидеон.
— С-с-с… — девочка зажмурилась в безнадежной попытке выговорить трудное слово.
Наклонившись, Кейт прижалась лбом ко лбу девочки, стараясь ее успокоить.
— С-спасибо, — наконец проговорила Тилли.
— Пожалуйста.
Кейт выпрямилась. Глаза Гидеона, исполненные благодарности, не отрывались от ее лица, и она нервно вытерла руки.
— У тебя были запланированы важные дела на сегодня?
Он взъерошил себе волосы.
— Ничего, как-нибудь справлюсь.
Кейт в этом не сомневалась — последние два года он управлял отелем, а эта работа не из легких.
— Хочешь чаю или чего-нибудь еще?
Гидеон взглянул на часы, и Кейт решила, что он собирается отказаться, но он неожиданно передумал:
— С удовольствием, спасибо.
Она принялась наполнять чайник, чувствуя, что присутствие Гидеона действует на нее самым загадочным образом. Хотя она занималась вполне простыми вещами — ставила чайник на огонь, доставала из холодильника молоко, — ее сердце гулко билось в груди, и кровь стремительно неслась по сосудам, так что даже в ушах стучало. Скрипнул отодвигаемый стул, и Кейт обернулась. Гидеон сидел за столом, обхватив голову руками, и вся его поза выдавала крайнюю степень усталости.
— Что с тобой?
— Ничего. — Он выдавил из себя улыбку, и у Кейт перехватило дыхание. — Спасибо, что посидела с Тилли. По-моему, я забыл тебя поблагодарить.
Кейт почувствовала, как теплота наполняет все ее тело. Как давно уже никто ни за что ее не благодарил! Последние несколько лет она прожила в своеобразном эмоциональном коконе, испытывая лишь одно желание — преуспеть в своей профессии, достичь ее вершин. Но то, что она испытывала сейчас, было гораздо лучше. Настоящая жизнь.
— Пожалуйста. Знаешь, мне еще никогда не приходилось сидеть с ребенком. — Она посмотрела на Тилли, уплетавшую картошку. — Представляешь, мне понравилось. Она такая очаровательная девочка.
И это было правдой. Кейт испытывала особенное чувство, сидя на диване рядом с малышкой, чувствуя, как шелковистые волосы девочки касаются ее руки. Присматривать за Тилли оказалось совсем не сложно, правда, на помощь пришла богатая коллекция видеодисков.
— Мы смотрели мультики.
— Дебби сказала, что у тебя нет особого опыта общения с детьми.
— Да, — согласилась Кейт, расставляя на столе чашки. — Но теперь он у меня появился. Тебе нужен сахар?
Гидеон отрицательно покачал головой, и Кейт уселась во главе стола, откинувшись на спинку стула. Налив себе чаю, он обратился к дочери:
— Ты закончила?
Тилли отодвинула тарелку и кивнула; взгляд ее больших глаз переходил с одного взрослого лица на другое.
— Хочешь что-нибудь еще?
Девочка отрицательно помотала головой, и Кейт ей улыбнулась.
— Я думаю, у тети Дебби есть немного шоколадного печенья в коробке. Хочешь?
Тилли кивнула, и Кейт поднялась за банкой, при этом раздумывая, правильно ли она поступила.
— Извини, Гидеон, может, я должна была спросить у тебя…
Однако он посмотрел на нее немного озадаченно, а потом ответил:
— Да нет, это просто здорово, что тебе удалось заставить ее поесть. У нее обычно нет аппетита, и она всегда ест так мало, словно птичка.
И снова то же чувство радостного удовлетворения охватило Кейт.
— Держи, Тилли, — сказала она, доставая из банки печенье в красной обертке.
Малышка радостно улыбнулась, и Кейт подумала, что теперь открыла формулу настоящего счастья. Счастье — это семья, именно то, что она всегда так отчаянно желала иметь, желала всю свою жизнь. Но это не ее семья. Она тут временно, всего лишь на один день, а потом вернется в Лондон, чтобы устремиться в будущее, которое ее вовсе не привлекало.
