Натали Иствуд - Осенняя лихорадка
Вот оно что! Значит, у него машина с откидным верхом. Как же она сразу не догадалась! Терри быстро поднялась в спальню и вернулась с большим ярким шелковым шарфом, подаренным ей Дороти ко дню рождения. Она набросила его на голову и, завязав под подбородком, закинула концы на спину.
— Ну что, вы готовы? — спросила Терри. — Лично я готова.
Шон молча смерил ее с головы до ног тем же дерзким взглядом и кивнул. У Терри мурашки побежали по спине. Да, он настоящий мачо… Однако до сих пор Шон никогда так на нее не смотрел, и Терри запаниковала.
Шон взял ее за запястье и потянул к двери. Она высвободила ладонь, взяла со столика бежевую кожаную сумочку в тон туфлям, заперла дверь и пошла вслед за Шоном к калитке. Увидев у тротуара его машину, Терри замерла от восторга.
— Какая прелесть! — ахнула она, любуясь роскошным серебристым автомобилем. — Красотища!
Шон просиял.
— Скажу откровенно, после «Красы морей» эта, как вы выразились, «прелесть» моя вторая радость в жизни.
— А что это за марка?
— «Бентли». А если бы вы знали, какова она в деле! — Шон обошел машину, открыл дверцу и помог Терри сесть. Потом вернулся, сел за руль и достал темные очки. Надел, покосился на свою спутницу и усмехнулся. — Ну держись, крошка, сейчас я покажу тебе, что умеет моя «ласточка»…
За все неполные тридцать лет никто ни разу не назвал Терри крошкой. Казалось бы, она должна была возмутиться, что он ни с того ни с сего перешел на «ты» и вообще фамильярничает, но она почему-то ничуть не обиделась. И особенно ей понравилось, что Шон назвал машину ласточкой… Хоть что-то общее у них есть, обрадовалась она, и по телу разлилось приятное тепло. А ведь если задуматься, этот Шон Брайт ведет себя как… как пещерный человек! А ей подобное обращение нравится?! Нет, она точно не в себе! Пора обращаться к психиатру.
Шон включил зажигание и мотор взревел. Заработала магнитола. Из четырех мощнейших стереоколонок грянули «Битлз». Он сделал звук потише. Впрочем, разницы не было никакой: все заглушал гул мотора. Шон протянул руку и, пристегивая Терри ремнем безопасности, случайно коснулся ее груди. У нее сердце сбилось с ритма и перехватило в горле. Шон щелкнул замком, а потом пристегнулся сам.
— Как, вы тоже пристегиваетесь? — спросила Терри, пытаясь скрыть смущение. — А я почему-то думала, что вы лихач.
Шон усмехнулся.
— По правде говоря, раньше я не пристегивался. Пока в один прекрасный день не вылетел через лобовое стекло своей тачки. — Он покачал головой. — Чудом уцелел! Хорошо, что голова у меня оказалась крепкая…
Терри покосилась на него и только сейчас заметила длинный шрам на виске. Шон взглянул на нее сверху вниз, нажал на газ, и машина рванула вперед на бешеной скорости. Терри судорожно вцепилась в черное кожаное сиденье.
Они мчали по прибрежному шоссе. Половину дороги Терри проехала с закрытыми глазами, а Шон, прибавляя газу, обгонял все машины, и «ласточку» швыряло из стороны в сторону. Внезапно Шон заложил крутой вираж и на той же бешеной скорости помчался в обратную сторону. Через какое-то время Терри открыла глаза и заметила, что они едут мимо ее дома. Миновав несколько кварталов, он наконец сбросил скорость и припарковался на стоянке у бара «Нептун».
Из колонок по-прежнему громыхали «Битлзы». Терри за всю дорогу не вымолвила ни слова. Переведя дух, она с трудом отцепила онемевшие пальцы от сиденья и почувствовала, что после прогулки с ветерком у нее внутри все дрожит от напряжения.
— Ну, что скажете о моей «ласточке»? — спросил Шон, отрывая руки от руля и открывая дверцу.
— Что скажу? — пробормотала она и облизнула нижнюю губу, на которой виднелись отпечатки ее зубов. — Классная машина.
Дрожащими пальцами Терри развязала шарф и пригладила волосы. Шон молча покосился на нее, вылез, обошел «бентли» и открыл ей дверцу. Терри выставила ноги на асфальт и попыталась подняться, но поняла, что у нее дрожат колени. Однако она все-таки встала, но ее качнуло. Шон тут же поддержал ее, обхватив твердой рукой за талию.
— И это все, что вы можете сказать?
— А вы, как мне показалось, классный водитель…
Шон пристально смотрел ей в лицо. Терри подозревала, что сейчас она белее мела. Ноги все еще дрожали, сердце колотилось как бешеное.
Почувствовав ее состояние, Шон притянул Терри к себе и тихонько произнес:
— Черт! Я напугал вас до полусмерти! Почему вы мне ничего не сказали?
Терри умудрилась выдавить улыбку.
— Пустяки! Просто я не привыкла к такой быстрой езде.
Шон снова окинул ее пристальным взглядом, вздохнул, чертыхнулся и, запустив пятерню в черные волосы, сокрушенно покачал головой.
— Простите меня, Терри! Я вел себя как подлец, и, по правде говоря, преднамеренно.
У Терри окаменела спина. Она не верила своим ушам.
— Как это преднамеренно? О чем это вы? Вы что, нарочно устроили эту бешеную гонку?
Шон с виноватым видом кивнул.
— Вы что, хотели меня напугать? — догадалась Терри. — Но зачем?
Шон вздохнул.
— Наверное, пытался доказать что-то самому себе.
— Что доказать? — вытаращив глаза, спросила Терри.
— Думал, прокачу вас с ветерком — а я, когда один, всегда так езжу — и вы станете верещать как ошпаренная кошка, ну и вообще… заставите отвезти вас домой.
— Понятно. — От обиды у Терри заныло в груди, а на глаза навернулись слезы, и, чтобы скрыть их, она отвернулась и обвела глазами стоянку.
Шон убрал руку с ее талии, и Терри поняла, что ей не хватает тепла его руки.
— Если вы пожалели, что пригласили меня… — пробормотала она, избегая его взгляда, — если не хотите, чтобы я пошла с вами, то зачем же тогда…
— Дело не в этом, — оборвал он ее. — Терри, я…
— Только не надо ничего объяснять, — тихо сказала она, а в груди у нее разливалась странная острая боль. — Зря я согласилась. Вы пригласили меня из любезности, а я…
— Ни черта подобного! При чем тут любезность? — Шон снова пригладил волосы ладонью. — К вашему сведению, я никогда не любезничаю с женщинами. — Он помолчал. — Если честно, мне от женщины нужно одно — поскорее затащить ее в постель. А вы, Терри, совсем другая. Да это же и дураку понятно! Скажите, ну что вам делать с таким мужланом, как я?
— Значит, вы пригласили меня исключительно для того, чтобы потом затащить в постель? — с неподдельным изумлением уточнила она, а про себя подумала: какая же я дурища! Вырядилась, как девица с обложки «Плейбоя», а потом удивляется, что ее пригласили в бар лишь для того, чтобы потом переспать с ней.
— Черт побери, а вы что думали? — на этот раз смутился Шон. Сквозь загар на смуглых щеках проступил лихорадочный румянец. — Послушай, крошка, ты же чертовски привлекательная женщина, хоть и редактор. У тебя потрясающая грудь и такая аппетитная попка, что я… Черт меня возьми, ведь я же не голубой! И не евнух!
