Дебора Тернер - Развеянные чары
— Вообще-то это очень плохой признак. Говорит о несостоятельности мужчины как любовника. Я имею в виду, когда его женщина просыпается утром в слезах. Или ты сожалеешь о том, что мы что-то упустили ночью?
Она вспыхнула, когда сильные пальцы коснулись уголков ее глаз, припухших от слез.
— Так почему бы это? А, королева? Перестань изображать из себя смущенную барышню, только что потерявшую невинность. Это глупо, честное слово. Линда! Ты слышишь?
Линда. Ее зовут Линда. Это имя ей ни о чем не говорило. Как и все остальное.
Ее затрясло, а мужчина продолжал пытку.
— Ты уже была замужем. Минувшей ночью ты показала, на что способна, — какая ты эротичная, сексуальная, соблазнительная, сладострастная… То, как ты занималась со мной любовью, весьма отдаленно смахивало на девическую неопытность.
Была замужем? Слова метались в голове, но она уцепилась за самое главное.
— Замужем?
Красивые губы искривились в жестокой улыбке.
— Если ты так потрясена собственной неверностью дорогому Нику, то позволь напомнить, что он умер три года назад. Отпусти его с миром.
Никакого отзвука в голове, никаких воспоминаний или ассоциаций. Линда в отчаянии обхватила голову руками, из груди вырвался стон:
— Кто вы? Умоляю…
— Хватит. Прекрати это. Дурацкая игра, и играешь ты плохо. Я — мужчина, с которым ты занималась любовью сегодня ночью и в чьих объятиях заснула под утро.
Не в силах выносить его взгляд, Линда спрятала лицо в холодных ладонях.
— Я не знаю, кто вы! Я не знаю даже, кто я! Я не знаю, где мы находимся. Я ничего не знаю!!!
Наступившая тишина звоном отдалась в ушах. Немного погодя Линда осмелилась взглянуть на незнакомца. Тот стоял в углу комнаты, мрачно глядя на нее.
Он был огромен. Больше шести футов роста, ни капли жира, одни мышцы под гладкой и смуглой кожей.
Глядя на эту мощную фигуру, Линда каким-то образом поняла, что минувшей ночью именно этот человек рядом с ней в постели испытывал восторг и чувственный экстаз, щедро даря те же чувства и ей. Это помнило ее тело, ее кожа, ее кровь. На ее губах остался вкус его поцелуев, и растерзанная постель неуловимо пахла их общей любовью.
Не говоря ни слова, он скрылся за дверью, и Линда почувствовала нечто вроде разочарования. Разум спал, но инстинкт говорил, что этого мужчину она желала страстно и сильно, это желание не остыло в ней до сих пор.
Дверь открылась, и незнакомец вновь появился в комнате. Теперь его узкие бедра были прикрыты широким зеленым полотенцем, что, впрочем, только усилило его сходство с неким античным героем. Или богом.
— Даже в страшном сне не мог себе представить такого пробуждения. Ладно. Информирую. Меня зовут Коннор Брендон, тебя — Линда Чериш, раз уж ты и этого не помнишь. Видимо, твой разум не перенес нагрузок этой ночи…
Она не обратила внимания на сарказм последних слов. Линда, нахмурившись, из последних сил пыталась разбудить уснувшую память. Она на все лады повторяла оба имени, но тщетно. Паника затопила все ее существо, и Линда вновь закрыла лицо руками.
Ярость мужчины прорвалась наружу неожиданно и бурно.
— Прекрати свои игры! Ночью ты любила меня, Линда, любила всем своим прекрасным телом, руками, губами, глазами, всем, чем только можно! Ночью ты прекрасно знала и понимала, что делаешь. Ты сама просила меня заняться с тобой любовью…
Она закрыла уши ладонями, однако сильные руки легко оторвали их, и ненавистный голос ввинтился в измученный мозг женщины.
— Если я тебя не удовлетворил, просто скажи об этом, только, Бога ради, не смей прятаться за эти дурацкие шарады, которых постыдился бы и неразумный младенец. Слишком поздно идти на попятную — ты сама приняла решение!
— Я ничего не помню…
Это был полушепот, полустон. Глаз она не открывала, а губы ходили ходуном, все тело била крупная дрожь.
— Я не помню, что было этой ночью, я не помню своего имени, я не помню, кем я работаю, я не помню ничего!
Она зажала себе рот, чувствуя, что сейчас истерика вырвется наружу. Линда из последних сил старалась справиться с собой.
Коннор Брендон отступил от нее и мрачно процедил:
— Ты ненормальная, если рассчитываешь поймать меня на такой дешевый трюк. Посмотрим, не поможет ли душ! Кстати, хотя ты и не хочешь вспоминать то, что было ночью, могу тебя заверить, что мне лично очень понравилось все, что ты могла мне предложить.
Он спокойно и с удовлетворением наблюдал, как яркий румянец медленно заливал бледное лицо Линды, ее точеную шею, поникшие плечи и даже грудь. Затем добавил:
— Да, ты предлагала, Линда. Многое, очень многое, и я с удовольствием на это соглашался. Тебе понравилось, что бы ты ни говорила сейчас. В этом вся проблема, верно? Ты слишком многое мне позволила, и сейчас твоя гордость страдает, вот ты и решила разыграть этот дурацкий спектакль с потерей памяти.
— Это не спектакль. И я никогда не лгу.
— Откуда ты знаешь? Ведь ты потеряла память!
— Я не знаю…
В ее голосе были шок и растерянность, но Линда почему-то точно знала, что сказала правду.
— Очень оригинальный вид амнезии. Вообще-то я не специалист, но, насколько мне известно, потерю памяти обычно вызывает травма головы.
С этими словами он шагнул к ней и, прежде чем она смогла воспротивиться или возразить, сильными и уверенными движениями ощупал ее голову под густыми черными волосами. Нет, груб он не был, но Линда вся сжалась, ощутив, какая мощь таится в этих уверенных жестких пальцах.
Что-то изменилось в его лице, когда он нащупал ссадину возле виска.
— Хм… похоже, вчера ты ударилась сильнее, чем я предполагал, да и ты тоже. Но все равно — это не производит впечатления такой уж жуткой травмы! Скажи честно, ты решила воспользоваться этой царапиной?
Линда отвернулась, чтобы скрыть от Коннора выражение ужаса на своем осунувшемся лице.
— Итак, что мы имеем? Удар был явно недостаточен, остается алкогольное опьянение, другими словами, белая горячка. На крестинах ты выпила один бокал шампанского — это раз. Я наблюдал за тобой очень внимательно, извини, многолетняя привычка. Два — это еще два бокала несколько часов спустя, к тому же перед сытным ужином. Не густо. От такого количества даже в сон не потянет.
Румянец вновь вернулся, но на этот раз Линда выдержала его взгляд.
— У тебя болит голова?
— Немного.
— Может, мало поспала?
Теперь в его голосе звучала только наигранная деловитость. Линда с хрустом заломила ледяные пальцы и тихо произнесла:
— Я не помню никакого удара. Поверь мне, пожалуйста!
Все внутри нее кричало от ужаса. Поверь, пожалуйста, поверь! Неужели я такая на самом деле — трусливая, лживая и развратная девка?!
