Фелиция Флакс - Линия ангелов
— Удачи тебе, девочка, — не удержался Скарамуш от прощальных слов, я не успела отправить его к такой-то матери.
Страшная сила приволокла меня в комнату и закрыла дверь. На ключ! Я с шумом выдохнула и осмотрелась, размышляя, какой из предметов в комнате поможет мне в случае опасности отстоять свою добродетель или даже жизнь. Но, кроме декоративной легкой вазы, ничего не обнаружила.
— Все, что вы сделали и делаете по отношению ко мне, неправильно и аморально, — поспешила тогда я начать первой.
Ангел-city, стоявший в пяти шагах от меня, сунул руки в карманы и изогнул бровь.
— Все, что я делаю по отношению к вам, чрезвычайно приятно, — парировал он недвусмысленно. — И пока, к сожалению, я делаю с вами не всё из того, что приятно. Приятных вещей существует гораздо больше. И я собираюсь наверстать упущенное.
— И получите по голове, — предупредила я, увидев, что он двинулся в мою сторону.
Я схватилась за вазу. Видимо, выражение лица у меня стало бойцовским, потому что Гарланд остановился, переводя прищуренные глаза с вазы на меня и обратно.
— Вы собираетесь со мной драться, мисс Шеритон? — мягко уточнил он.
От его по-кошачьи бархатистого голоса у меня мурашки испуганной гурьбой побежали по спине. Я не ответила, но кивнула, еще крепче сжимая вазу.
— Жаль вазу, — заметил Ангел-city меланхолично. — Богемское стекло. Ручная работа. Эксклюзив.
— Ваш эксклюзив останется целым и невредимым, если вы соизволите покинуть комнату, а лучше — отправить меня домой. — Я почему-то заговорила высоким стилем, как какая-нибудь потомственная аристократка.
— Жаль вазу, — повторил Ангел-city.
А потом раздался звон разбитого стекла. Богемского…
Гарланд двигался настолько стремительно, что я даже не успела моргнуть, а выбитая из моей руки ваза уже валялась разбитая вдребезги на полу. Затем я все-таки моргнула и… очутилась припечатанной за руки к стене. Ангел-city вжался в меня всем телом. Стальная пряжка кожаного ремня на его джинсовых шортах вдавилась мне в живот.
— Я куплю другую вазу, — улыбнулся он и, склонившись, принялся меня целовать, не давая ни вздохнуть, ни шелохнуться.
В поцелуях ангела огня имелось больше, чем в геенне огненной. Огонь был живым и плавил губы. Они разомкнулись, истончились, превратились в трепещущие лепестки и… запылали в ответ. Огненные поцелуи оставили жгучие клейма на висках, скулах, веках и шее. Куда бы они ни коснулись — повсюду выжигали пламенный след.
Я хотела вздохнуть, но единственный судорожный вдох принес лишь все тот же убийственный любострастный жар. Я могла бы сгореть заживо. И так и не поняла, почему осталась жива.
…Жар схлынул внезапно. Отступил вместе с ангелом. Я стояла по-прежнему у стены, не в состоянии отклеиться от нее и, ловя обугленными от поцелуев губами прохладу, смотрела затуманенными глазами, как Гарланд уходит из комнаты, прихватив мой «Никсон».
Дверь за собой Ангел-city запер на ключ…
* * *
Я просидела взаперти весь день. И находясь в бешенстве. Неслыханное унижение! Сначала утащили из собственной квартиры, а потом и телефоном воспользоваться не дают, Приравнивают попытку позвонить к страшному преступлению. Да еще фотоаппарат конфисковали.
Изверги!
Я металась от стены к стене, как замурованная белка. Рассмотрела из окна все цветовые нюансы бесстрастного океана, который менялся каждый час. Сравнивала небесную гладь с водной и, наоборот, считала облака и изучала пенные волны…
К вечеру у меня начали проявляться признаки клаустрофобии: я задыхалась и хотела выломать дверь. Наверное, я бы так и поступила, но дверь вдруг отворилась сама — в тот самый момент, когда я мысленно уже прикидывала, сколько ударов ногой потребуется, чтобы заслоны дрогнули.
Вместе с густеющими сиреневыми сумерками в комнате появился Ангел-city. Я покосилась на его черную шелковую рубашку. Черный шелк? К чему бы это?
Гарланд без всяких слов направился к антикварному шкафу и принялся перебирать висевшие там платья. Я насторожилась еще больше. В полной тишине слышался лишь шорох потревоженных тканей.
— Вот, наденьте это. — Он кинул на постель нечто матово-черное, воздушно-шифоновое. — Будем с вами в одной цветовой гамме.
— Где будем? — просто поразительно, насколько быстро я научилась мудреному искусству задавать совершенно не те вопросы.
— Я приглашаю вас на интимный ужин. Интимный? Насколько?
Мои глаза уставились на полупрозрачное платье. Под него, наверное, какое-то особое белье требуется. Которого у меня нет…
— Мой отказ роли не играет? — осведомилась я на всякий случай.
— Не играет. — Ангел-city не оставил никаких иллюзий. — На ужине нас будет трое.
Трое?!
Я почувствовала, как у меня задрожали коленки. И кто же тот третий на загадочном интимном ужине? Скарамуш? Нет, тогда я лучше сразу выброшусь из окна в океан. Выражение моего вытянувшегося лица сказало все без всяких слов. Стефан Гарланд мелодично рассмеялся.
— Вы, я и ваш фотоаппарат.
Что-то мне подсказывало, что подобные интимные ужины ничем хорошим закончиться не могут. И фотоаппарат на таких ужинах лично мне совсем не нужен. Зачем же Гарланд «пригласил» тогда мой «Никсон»?
— Я жду, — прервал мои мучительные размышления по поводу ужина на троих Ангел-city.
— Чего вы ждете? — Я взмахнула ресницами, как механическая кукла.
— Когда вы начнете собираться.
— Я начну собираться тогда, когда вы выйдете из комнаты, — огрызнулась я.
— Я не выйду из комнаты…
— Что-о?!
— Что слышали. Одевайтесь при мне. Я вам молнию помогу застегнуть.
Я громко чертыхнулась от такого вопиющего бесстыдства и в очередной раз отправила Гарланда в заданном позавчера направлении искать такую-то мать. Однако Ангел-city меня не послушался. Он никуда не пошел. Хуже того — он исподлобья посмотрел на меня та-а-аким взглядом, что я невольно схватила прозрачный наряд и загородилась им, как ширмой.
Через пять минут я уже была одета. Шелковый шифон обрушился на меня нежным ливнем. Полупрозрачные складки заколыхались, обволакивая плоть, ничего не скрывая, но подчеркивая и обрисовывая.
На спине чиркнула плательная молния, услужливо застегнутая Гарландом. Затем его теплые руки скользнули по моим обнаженным плечам, точно наслаждаясь их прохладной шелковистостью.
— Вы, мисс Шеритон, квинтэссенция искушения, — мужские губы коснулись чувствительный точки за ухом, и в моих венах вместо крови вспенилось шампанское. — За такое надо платить.
— Вам или мне? — Мой безумолчный язык в очередной раз не смог продержаться за зубами.
