Дианна Тэлкот - Обновленная любовь
— Второй шанс?!
Кэтрин даже не знала, чего ей хочется больше: рассмеяться или заплакать. Но боль в груди была ощутимой. Она действительно страдала после исключительно вежливого, но странного прощания с Таннером в машине.
— Может быть, он попытался поцеловать тебя или что-то в этом духе? Поэтому ты и окрысилась на него?
— Майкл! Не болтай глупостей! Вовсе я не окрысилась, как ты выражаешься. И если я и схожу с ума, то вовсе не из-за Таннера. Из-за нашего скудного бюджета, это точно, а Таннер здесь ни при чем.
— Ну, они всегда пытаются сделать это на свидании. Я имею в виду поцеловать.
Кэтрин гневно уставилась на сына, но губы ее дрожали от сдерживаемого смеха. Слава Богу, строптивый сын смотрел в пол, а кончики его ушей предательски покраснели. Но он не сдавался.
— Мне кажется, что ты могла бы быть… поприветливее с ним. Ну… вести себя как всегда. Честно, мам, ну что ему за интерес обсуждать с тобой планировку новостроек или то, что закрыли кафе «Семь — одиннадцать»? У него, наверное, терпения не хватает слушать эту скукотищу.
— Майкл. — Глаза Кэтрин сузились до маленьких щелок. Она сосредоточенно терла грязную посуду. — Дома, кафе — именно о таких вещах и говорят соседи.
— Но, ма, — мягко перебил ее он, — вы с Таннером уже гораздо больше, чем просто соседи. И ведешь ты себя с ним совсем не так, как с мистером Голдуэйтом, жившим через дорогу от нас в Дансинге. И не так, как с мистером Амундсеном.
— Я веду себя иначе, потому что мистеру Голдуэйту было шестьдесят пять. А мистер Амундсен вообще каждый вечер пропадал в пивнушке у Бадди. — Кэтрин швырнула в мойку венчик для взбивания яиц. — Таннер же обожает делать все то, что любят делать дети. Не зря его сестра так и сказала — он еще не повзрослел. — Она вытерла руки полотенцем. — Есть более важные вещи в жизни, чем детские забавы, а уж ответственности столько, что чувствуешь себя вьючным животным.
— Жаль, что ты никогда не говоришь Таннеру те глупости, которые иногда шепчешь мне. Ему просто необходим кто-то, кто заставит его смеяться.
Кэтрин нервно сглотнула. Она знала, что вела себя в тот вечер так, словно в нее вселился бес, но признаться в этом, мужчине, да еще такому, как Таннер… И так она не уверена в себе, а тут вообще никакого самоуважения не останется.
— Знал бы ты, как это трудно, Майкл.
— Не труднее, чем взрослеть. Ты сама мне не раз говорила: взросление тяжкий труд.
Кэтрин отвернулась и уставилась в окно, сочтя разговор законченным. Майкл пошел копаться в кладовке.
Все, что сказал сын, было правдой. Она часто думала о Таннере. Слишком часто.
Две недели назад он наконец накрыл бассейн голубым брезентом. Она пришла домой поздно, с полными сумками покупок, и увидела это яркое пятно во дворе Таннера. Теперь этот брезент провис в центре — от щепок, листьев и еще какого-то мусора.
Трава на лужайке пожухла и почернела, а желто-коричневые листья дуба носились по двору как маленькие торнадо, пока их не прибивало ветром к проволочной изгороди. На дощатом помосте у бассейна остался один-единственный шезлонг, с которого убрали мягкую подушечку.
Да-а, Таннер Пирс умел наслаждаться летом и солнцем. Каждый день был для него праздником: водные игры, фантастические надувные игрушки всевозможных расцветок, лед в стаканчиках с коктейлями, мороженое, фрукты, поп-корн… Все пространство вокруг бассейна было заставлено шезлонгами, и ни один не пустовал. В них, развалясь, сидели гости в весьма экономные купальниках. Они вопили, азартно лупя по мячу, заразительно хохотали над анекдотами, сталкивали друг дружку в воду, поднимая визг и фонтаны брызг. Шум раздавался на всю округу.
Его тело, покрытое капельками влаги, было таким здоровым, загорелым и… сексуально притягательным, что у нее дрожали и подгибались коленки. Когда же он растирался полотенцем, то Кэтрин могла — несмотря на расстояние — разглядеть даже встававшие дыбом волоски на бронзовых от загара руках. Курчавые волосы на груди от влаги распрямлялись, прилипая к телу. Стоило ему, однако, повесить полотенце на шею, как они тут же снова скручивались в кольца… Такие, что пробуждают воображение женщины, от них пылают щеки и увлажняется лоно. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз переживала что-то подобное.
И вот теперь Таннер Пирс… Как ни старалась, она не могла прогнать думы о нем.
Она уже поняла, что летом он умеет развлечь себя. Но вот доступен ли ему смысл такого праздника, как Рождество?
Вряд ли он удосужится хоть как-то украсить свой дом к празднику. Скорее всего тот так и будет стоять темной громадой. Да будет ли он вообще праздновать Рождество? Если и решится, то наверняка это будет нечто, блистающее дорогущими подарками, профессионально завернутыми и купленными в самый последний момент.
После кафе-мороженого она надеялась, что их отношения перерастут в более дружелюбные. Но ничего не вышло.
Несмотря на то что его сестра испортила им настроение, беседа за столом все же велась, правда, довольно вяло.
— Мне очень жаль, — сказала она тогда, узнав, как умерла его жена.
Он сдержанно отозвался:
— Несчастный случай.
Но краткость его ответа и затаившаяся в глазах боль позволили Кэтрин понять его чувства.
С тех пор Кэтрин часто пыталась представить, какой была его жена.
У нее обязательно должны были быть длинные волосы с выгоревшими на солнце прядками. Стройная высокая фигура — глаза на уровне его губ. Изящные руки с прекрасным маникюром. И карьера ее была примерно такой же, как у Таннера: в любой мелочи она соответствовала ему — в жизнелюбии, постоянно хорошем настроении, энтузиазме, доброте…
Воображение не давало ей покоя, особенно в полночь. Неудивительно. Ведь кровать в это время была пугающе пустой, а ей так хотелось тепла. Или за завтраком. Стоило ей задуматься, как кофе остывал. Выливая вторую чашку в мойку, она остро ощущала, как не хватает ей того, с кем можно было бы разделить завтрак. В такие моменты новости по радио теряли свою злободневность, а веселые мелодии, под которые она иногда пританцовывала, вытирая посуду, действовали на нервы.
И за всем этим то пряталась, то вновь беззастенчиво являлась одна-единственная мысль — каково это, любить такого мужчину, как Таннер Пирс?
Сердце Кэтрин начинало бешено колотиться, а воображение разыгрывалось не на шутку. С тех пор как не стало Марка, она ни разу не задумывалась о другом мужчине, тем более о физической близости.
Но в случае с Таннером этот барьер был успешно преодолен. Она так и представляла его вылезающим из бассейна и окидывающим ее одобрительным взглядом, поскольку ради него надела свой самый открытый купальник. Такой, в каком можно показаться только своему любовнику. В обычные дни его надежно прячут в самом дальнем уголке ящика с нижним бельем.
