Элис Детли - Два полюса любви
– Да… – многозначительно произнесла она. – Итак, когда же я буду платить тебе добром за добро?
Фернандо, разумеется, понял намек, но виду не подал.
– Не понимаю, о чем ты. Я не ставил никаких условий. Это кольцо я дарю тебе просто так. Потому что все, кто помолвлен, носят кольца. Родители были бы неприятно удивлены, если бы я не подарил тебе кольцо. – Он говорил с нарочитой холодностью, так, словно речь шла не о помолвке, а о деловом соглашении. – Думаю, я поступил правильно. Иначе у них возникли бы всякие ненужные вопросы, они стали бы сомневаться в истории, которую мы наплели…
– Наплели! Ты очень хорошо выразился. Для тебя все происходящее просто-напросто спектакль! Тебе плевать, что я не могу прикидываться, не могу…
– Ты не можешь! И что же прикажешь делать? Рассказать, как все было на самом деле? Поведать, почему мы с тобой расстались? Ты этого хочешь? Чтобы я сообщил им, как застал тебя в постели с другим мужчиной, а ведь не прошло и двух недель с момента нашей женитьбы.
– Я пыталась тебе все объяснить!..
– А тут не нужны никакие объяснения. Мне и так все было ясно. У меня, слава Богу, глаза на месте. – Он в раздражении вскочил и принялся ходить по комнате.
– Как ты не понимаешь, – воскликнула она, – все было подстроено!
– Как же! Пер Лагерфест был в твоей постели? Отвечай, да или нет?
– Да.
Не могла же она сказать «нет», когда он сам все видел. Она проснулась и, к своему ужасу, обнаружила рядышком в постели Пера Лагерфеста. Как он туда попал, осталось для нее загадкой. Времени выяснить это у нее не было. Фернандо рвал и метал, ему не были нужны объяснения, ему хотелось побольнее оскорбить ее.
О той ночи Бенедикт не могла вспоминать без содрогания. Вот слышатся шаги в коридоре. Человек останавливается. Ключ поворачивается в замке. Дверь распахивается. Зажигается свет.
В дверном проеме стоит ее муж, бледный как смерть, с безумным взглядом. Он молчит и смотрит на нее. Лишь несколько секунд спустя он обрел дар речи. В жизни Бенедикт уже случалось, что ее несправедливо обижали, но еще никогда ей не было так больно.
– Так что же ты стесняешься лгать моим родителям? Ты же обманывала меня в том, что для меня важнее всего на свете.
– Неправда! Никогда, никогда в жизни я…
– Ты клялась мне, что любишь меня больше всего на свете. Что ты хочешь остаток жизни провести со мной, что никто другой тебе не нужен…
Бенедикт задрожала.
– …что ты не ляжешь в постель с другим мужчиной, – безжалостно продолжал Фернандо. – Разве не так?
Уж лучше бы он ударил ее, лучше пощечина, чем эти холодные, бездушные слова, которые он цедит сквозь зубы. Его презрение ранит и отзывается болью, ибо каждое слово вонзается ей прямо в сердце.
– Фернандо, как ты не можешь понять…
– Я все могу понять. Но не надо говорить мне: «все было подстроено», «меня подставили». Может, оно и так, но у тебя нет никаких доказательств, а в голословные утверждения я не поверю, ты уж прости. – И он удовлетворенно замолчал, довольный своим красноречием.
Бенедикт взглянула ему в глаза, но не увидела в них гнева и жестокости. Она прочитала в них лишь боль и отчаяние.
– Я здорово простудилась, чихала, кашляла, температура была жуткая. Саманта Лагерфест дала мне какие-то таблетки, то ли антибиотики, то ли транквилизаторы, не помню. Короче говоря, я их выпила и заснула как убитая. А проснулась, когда ты вломился в комнату.
– Естественно, вломился! Ведь дверь была заперта изнутри. Мне пришлось просить у портье другой ключ.
– Значит, Пер ее запер!
– Может быть. Только как он попал к тебе в номер?
– Не знаю! – Бенедикт взмахнула руками. – В самом деле не знаю.
Что толку в этих объяснениях, если он все равно ей не верит? По правде говоря, на его месте она тоже вряд ли поверила бы в эту невероятную историю: легла в постель одна, а проснулась с каким-то мужчиной! Невероятно!
– В тот день мы поспорили…
– Я помню! – Фернандо сверкнул на нее глазами. – Незачем напоминать, у меня с памятью все в порядке. Мы не поспорили, а поругались, и ты решила отомстить мне – переспать с другим.
– Как у тебя язык поворачивается говорить такое!
В глубине души Фернандо не мог поверить, что Бенедикт способна так поступить. Что она пойдет на измену, лишь бы отомстить ему. Он жизнью готов был поклясться, что она его любит и никогда не предаст их любовь. А оказалось, что она провела ночь с Пером Лагерфестом, и этого он не мог ей простить.
– Ведь в тот день у меня был день рождения. Первый день рождения, который мы могли бы провести вместе. А ты, не обращая внимания на мои просьбы и мольбы, бросил меня и полетел в Нью-Йорк.
– Ты же знаешь, на то были причины. Отец был в Нью-Йорке по делам, мы с ним давно не виделись, за несколько месяцев до этого я наговорил ему лишнего и в тот момент торопился загладить свою вину. Как ты не можешь понять: я должен был с ним встретиться.
Конечно, теперь-то она все понимает. Сегодня она впервые увидела отца Фернандо, и он очаровал ее. К тому же тогда, два года назад, его отец был болен, сердце давало о себе знать, и наверняка он тяжело переживал ссору с сыном.
Но тогда Бенедикт ничего не хотела слушать.
– Если ты так хочешь лететь по делам в Америку, ради Бога! Вижу, тебе наплевать, что у меня завтра день рождения! Ну и черт с тобой! Лети, куда хочешь, хоть в Америку, хоть в Австралию, хоть в Антарктиду! Только не думай, что, если ты бросил меня, я не найду никого, кто утешит меня в мой день рождения!
Глупая угроза. Она вела себя как ребенок, даже не представляя, как обернутся против нее ее собственные слова.
– Прости, – сказала она, – я вела себя как последняя дура. Ты, наверное, ненавидишь меня за это?
– Нет. Как я могу ненавидеть тебя?
Если бы он ее ненавидел, то неужели бы отправился в Европу, чтобы найти и привезти сюда? Скорее наоборот, получив официальное письмо с требованием о разводе, он потер бы руки от удовольствия и тут же настрочил бы ответ: я согласен. Но нет, он поехал к Бенедикт, чтобы уговорить ее вернуться, потому что мысль о том, что он навсегда потеряет ее, причиняла ему невыносимую боль.
– Если б я ненавидел тебя, думаешь, ты была бы здесь? – спросил он. – Нет, красавица, я простил тебя.
Простил!..
Бенедикт ушам своим не поверила. Еще секунду назад она думала, что он по-настоящему любит ее, но стоило ему произнести это слово – «простил», – как все ее надежды обратились в прах.
– Не нужно мне твоего прощения за то, чего я не совершала! Если бы ты любил меня по-настоящему, то тебе не понадобились бы никакие доказательства моей невиновности. Потому что, когда любят, верят, верят полностью, безоглядно. А ты не веришь мне, значит, не любишь, значит, для тебя наш брак ошибка. Тогда лучше всего покончить с этой ошибкой раз и навсегда.
