Мэри Лайонс - На крыльях любви
Брови Лео сошлись на переносице.
— Правда, — согласился он. — С нетерпением жду продолжения.
Алекс мгновенно ощетинилась, но дерзить не стала.
— Не будем сгущать краски — у нашей юной героини была крыша над головой, она не голодала и под поезд бросаться не собиралась. Просто чувствовала себя необычайно одиноко. Какова же была радость девушки, когда один из многочисленных бывших мужей ее ветреной мамаши — посол! — пригласил ее на летние каникулы к себе в Италию. К сожалению, к тому времени она настолько замкнулась в своей скорлупе, настолько восстала против превратностей судьбы, что совершила величайшую глупость и намеренно сделала из себя посмешище, когда явилась в дом посла. Она была очень молода — с нее и взятки гладки. Но что говорить о взрослых, умудренных жизненным опытом людях — речь идет о жене посла и ее двадцатитрехлетнем сыне, — которые, казалось бы, должны были проявить должное понимание! Ан-нет! Они даже не старались скрыть своего ужаса и презрения при ее появлении. А сводный брат, в которого девчонка имела глупость с ходу — пусть и ненадолго — влюбиться, постоянно выставлял ее на посмешище перед своими друзьями.
— Вранье! — проскрежетал Лео. — Сожалею, что ты служила объектом насмешек, но ты вела себя как самая настоящая шизофреничка, в чем, согласись, вряд ли можно винить меня. — И потом, я был на целых семь лет старше тебя и поэтому, естественно, не обращал внимания на какую-то сопливую девчонку.
Последние слова Лео повисли в воздухе. Сводные брат и сестра молча смотрели друг на друга.
Так прошла целая минута. Алекс уже собралась нарушить напряженную, давящую тишину и напомнить Лео, что был все-таки момент, когда он обратил на нее внимание, но вдруг почувствовала, как храбрость покидает ее. Какая мука снова пережить ту отвратительную сцену, которую она старательно гнала из памяти вот уже восемь лет! И, судя по тому, как Лео отвел глаза, по слабому румянцу, выступившему на его щеках, по желвакам, заходившим на скулах, она поняла — он тоже не горит желанием ворошить прошлое.
Ну уж нет, не одной ей мучиться!
— Да, так на чем же я остановилась? — Она потерла виски. — Ах да, мы подошли к самой грустной части повествования. Ибо, когда посол отбыл на несколько дней по неотложным делам и сын тоже куда-то отлучился, досточтимая хозяйка дома внезапно слетела с катушек и обвинила нашу героиню в воровстве — мол, та прибрала к рукам бесценную бриллиантовую брошь. Мадам впала в истерику и вызвала полицию. Слава Всевышнему, оклеветанная девочка провела в сырой, вонючей камере местного полицейского участка всего несколько часов: милейшая хозяйка изволила оторвать задницу от софы и поискать свою драгоценную брошь. Та обнаружилась именно там, где она ее и оставила — на полочке в ванной.
Алекс презрительно усмехнулась.
— Однако, — продолжила она, не давая Лео возможности открыть рот, — столь незначительный для мадам эпизод оставил глубокую рану на сердце юной девочки. Чем измерить ее боль, как узнать, какие кошмары мучили сироту по ночам еще много лет спустя?! Вы спросите, дорогие читатели, как же поступила хозяйка дома? А никак! Просто собрала вещички юной гостьи и отправила ее назад, в Англию, да так поспешно, словно жаждала поскорее избавиться от дурного запаха на ее шикарной вилле. Стоит ли говорить, что она даже не извинилась?..
— Хватит, Алекс! — прервал ее Лео. — Зачем самой себе сыпать соль на рану?
Та пожала плечами:
— Думаю, моя боль немного поутихнет, когда я выплесну все это на бумагу.
— Но… но меня тогда не было на вилле, а когда я вернулся, то сразу же вызволил тебя из участка, помнишь?
— Помню, но мне от этого не легче, — мрачно усмехнулась Алекс.
Тяжело вздохнув, Лео провел пятерней по густой шевелюре.
— Моя мать, безусловно, совершила непростительный поступок. Но ты ведь знаешь, что я… глубоко сожалел о случившемся.
— Мда, я припоминаю пару холодных, чопорных извинений.
— Чопорных, говоришь? — взорвался Лео. — А как иначе было с тобой разговаривать? Ты же выпустила иголки, что твой дикобраз!
— Интересное дело! А ты думал, после всего, что со мной произошло, я буду сама кротость? — резко парировала Алекс. — Неудивительно, что я сорвалась.
Лео молчал. Вскинув на него глаза, она обнаружила, что он отвернулся, не в силах смотреть ей в лицо, будто и ему было невмоготу вспоминать подробности того ужасающе душного тосканского вечера. Ну и что? Нечего его жалеть!
— История, мягко говоря, некрасивая, — подытожила Алекс. — К тому же не думаю, что твоя мать придет в восторг, прочитав в газете свое имя. Тем более, что, насколько мне известно, именно она является организатором благотворительного бала, который назначен на следующую неделю. Надо надеяться, у нее есть настоящие друзья и они поддержат ее в трудную минуту. Как думаешь?
Лео перевел на нее встревоженный взгляд.
— Как я думаю?.. О Господи, Алекс! Ты не можешь так поступить!
— Еще как могу!
Глаза Гамильтона угрожающе потемнели, брови резко сошлись на переносице.
— Только через мой труп! — отчеканил он, как хлыстом огрел. Потом быстро обошел стол и навис над Алекс, заслонив собою белый свет.
Та, изрядно струхнув, попятилась.
— Эй, эй, Лео, спокойнее. Не ровен час, протрем твой роскошный ковер.
— К чертям собачьим мой ковер! — рявкнул Гамильтон, продолжая надвигаться на девушку, пока та не уперлась спиной в мраморную облицовку камина. — На себя мне плевать, но если ты думаешь, что я позволю какой-то… журналисточке из дешевой желтой газетенки наехать на мою мать, то глубоко ошибаешься! — С этими словами он крепко схватил Алекс за запястья.
Страх девушки начисто пропал.
— Руки прочь! — выкрикнула она, стараясь освободиться от его железной хватки.
— С куда большим удовольствием я сомкнул бы мои руки на твоей прелестной шейке, уж поверь, — прошипел Лео и навалился на нее всем телом.
Алекс стало трудно дышать. Их лица, одинаково гневные, были в каких — то десяти сантиметрах друг от друга, глаза обоих метали молнии. После минутного противостояния Гамильтон внезапно горько ухмыльнулся.
— Неужели ты не понимаешь, что твой план просто… просто подлый? — поинтересовался он.
Загипнотизированная взглядом изумрудно-зеленых глаз, Алекс прошептала:
— Да… я знаю, что это ужасно, но… — Слова не шли на ум, и она беспомощно замолкла.
Лео, не отпуская Алекс, тоже молчал. Тишину в комнате нарушал лишь отдаленный шум проносящихся внизу автомобилей. Вплотную притиснутая к камину Алекс заметила вдруг, что выражение глаз Лео как-то неуловимо изменилось. Они стали глубже, темнее, в них появилось нечто странное, от чего кровь быстрее побежала у нее по жилам, а сердце забилось, как вышедший из-под контроля метроном.
