Ирина Хохлова - Возвращение любви
— Разница есть, не отрицаю.
— Тебе будут тыкать: «Сделай это, сделай то». Ты сам себе не будешь принадлежать. Крутить гайки — вот все, что от тебя потребуется. И это тебя устроит?
— Ну, во-первых, Мешков…
— Он был твоим другом, когда вы были равными. А если он станет владельцем мастерской… а предполагается именно это, как я понимаю. Да?
— Ты права. Его родитель какой-то директор, шишка в общем. Он обещал помочь с мастерской. Малое предприятие, так сказать.
— Так что не строй иллюзий насчет дружбы.
— Я в дружбу верю.
— Не сомневаюсь, но меняются времена, меняются люди. И ты сам не слепой, видишь, что происходит вокруг. Ну, это во-первых. А что во-вторых?
— Во-вторых, — задумчиво повторил Валерий и вскинул голову. — А то во-вторых, что я не позволю…
— Валера, — перебила Елена. — Не будь мальчишкой. Будешь выступать — тебя другим заменят, более послушным.
— Если тебя не устраивает мой план, что ты предлагаешь?
— Мы с тобой не избалованы богатством. Я думаю — пока.
— Мечтаешь стать богатой?
— А почему бы и нет!
— Были богатые учителя в истории российской?
— Могу сказать — нет. Но у меня есть муж. И знаешь, какой он?
— Не знаю, но любопытствую.
— Он умный, решительный, волевой, находчивый… Перечислять дальше положительные стороны?
— А есть отрицательные?
— Всего одна.
— Надо же было найти такого мужа! И что за черта?
— Он не всегда слушается свою жену.
— Ну, это, скажем, поправимо. Ты же видишь, как он развесил уши.
— И правильно делает. Тебе, Валера, надо учиться. Я говорю — пока мы не избалованы богатством, проживем на мою зарплату и на твою стипендию. А там…
— И куда я пойду учиться?
— Надвигается рынок. И надо найти соответствующую профессию. Я пока конкретно не думала, но вот вернемся, произведем небольшую разведку и решим. Как мой план?
Валерий молчал, глядя мимо жены в окно, за которым плыли плоские тальниковые берега.
— Я обещал Сергею, — сказал наконец он. — Так что придется поехать. Может, тут же вернусь.
— Но ты обдумаешь мое предложение?
— Конечно, конечно…
Так закончился этот разговор.
«Метеор» за несколько часов довез их до пристани Мужи. А там очень крупно повезло: Елена увидела на берегу мужика из родной деревни. Выяснилось, что он возвращается домой на моторке и с удовольствием прихватит их.
— Телеграмму-то давала? — спросил он.
— Нет.
— Вот уж будет неожиданность! Что ж ты так? Э-э, да что говорить! Вы, городские, по-человечески-то думать не умеете.
— Как там мои?
— Да как? Как все. Иринья все бегает. Она ж ходить не умеет, мать-то твоя. Все спешит. А Павел Иванович что-то сдает. Ноги у него, ноги.
Подошел с чемоданом Валерий.
— Твой, что ли? — спросил мужик, которого звали Афанасием.
— Мой.
— Молодой, — Афанасий протянул руку. — Здорово!
— Здравствуйте! Валерий.
— Конечно, молодой, — сказала весело Елена. — Вроде и я еще не старуха.
— Да я не к тому. Валентину мою помнишь?
— Учились вместе.
— Тоже ведь в город уехала. Вышла за старика. Вот тебе и зять! Считай, меня старше…
— Богатенький, наверное.
— Деньжата, видать, водятся, — согласился Афанасий. — Приезжали тут… Так все коньяком угощал. А я эту холеру не люблю. Клопами пахнет. Мне бы нашей родной водочки, а попросить неудобно, некультурно получается. Так и маялся.
Он оценивающе присмотрелся к Валерию. Должно быть, прикидывая, стоит ли заводить разговор о бутылке, но что-то остановило его. Похоже, человек не балуется.
— Ну, садитесь.
— Что, прямо сразу и поплывем? — удивилась Елена.
— А что делать? Или у тебя какие заботы? — Да нет.
— Ну и все. Я свои дела справил. Домой надо, хозяйка заждется. Степанида моя строгая. Задержусь — подумает, загулял тут с молодыми.
Афанасий подмигнул Елене и сам засмеялся над своей шуткой.
Многосильный «Вихрь» натужно ревел, разговаривать было невозможно, плыли молча. Елена устроилась удобно: закутавшись в огромный брезентовый плащ, лежала, прикрыв глаза. Афанасий сидел на корме, держась за ручку руля и время от времени дымил папиросой. Валерий расположился на середине лодки и смотрел на таежные берега.
Проплыли по Оби километров тридцать и свернули в устье речушки, которая называлась Сыней.
Берега становились ближе друг к другу и пустынней.
Плыть долго. Вот на крутой горе показалась деревушка. Но Афанасий останавливаться не стал, даже прибавил ходу.
Валерий изрядно притомился от неподвижного сиденья. Елена открыла глаза и посмотрела на него с сочувственной улыбкой. Кивнула на часы и показала два пальца. Значит, дороги оставалось на два часа. Валерий тоже улыбнулся, мол, не беспокойся.
Когда мотор заглох и лодка уткнулась носом в берег, голова показалась Елене гудящей бочкой. Она встряхнула волосами, помяла ладонями уши и соскочила на прибрежную гальку.
— Вы вот что, — подал голос Афанасий, отключая топливный шланг. — Не торопитесь. Я пойду вперед, предупрежу.
— Да зачем? — удивилась Елена.
— Мало ли что… Уже не молодые, — родители-то. Павел Иванович все жалуется на давление. От радости ведь тоже бывает всякое…
Елена подумала, что Афанасий прав, и обругала себя за легкомыслие — поленилась телеграмму послать.
Афанасий с полупустым топливным баком на плече припустил рысцой, а Елена с Валерием двинулись следом. Не прошли и полусотни шагов, как увидели бегущих к ним людей — сработал беспроволочный телеграф.
Увидев мать, Елена кинулась навстречу, они со стоном обнялись.
— Куда же ты бежишь? — упрекала со слезами Елена. — Подождала бы у крыльца.
— Столько ждала! Доченька моя…
Но тут же отстранилась и бросилась к Валерию, тот обнял ее, погладил по плечам. А мать уже снова — к дочери:
— Приехали, мои милые… Отец-то вон! Заждался тоже…
На Елену накинулись тетки, обнимали, говорили какие-то слова.
— Долгожданные гости? — услышала Елена рокочущий голос.
Перед нею стоял высокий поджарый мужчина в спортивном костюме: большая голова, длинные черные волосы…
— Петр! — прошептала Елена. — Ты?
— Я говорил старикам, — улыбался Петр, — приедут нынче. Не верили. Здравствуй, голубушка! Здравствуй, любовь моя!
Он шагнул к ней, обнял за плечи и трижды по-русски поцеловал.
— Боже, как я рада тебя видеть, Петр! — прошептала Елена.
С каким-то детским обожанием смотрела она на этого человека, которому было немного за тридцать. Держался он свободно и чуть-чуть высокомерно. Сунул руку Валерию, скользнул взглядом по его лицу и, словно не увидев ничего интересного для себя, отвернулся, едва ответив на рукопожатие.
