Грейс Грин - Одолевая власть любви
Кенни подавила смех.
— Довольно разговоров, юная леди! Что касается тебя, то главная твоя потребность сейчас — это сон.
Кенни встала и направилась к двери. Когда она протянула руку к выключателю, Меган сказала уже другим, более спокойным голосом:
— Мама, у Спенсеров повсюду полно семейных портретов. Даже фотографии мамы и настоящего папы Джоди, хотя они умерли. Почему у нас нет ни одного портрета моего папы?
Кенни застыла на месте. Она уже давно ждала этого вопроса и часто спрашивала себя, почему он еще не задан. Может быть, потому, что Меган необыкновенно чуткая девочка и чувствует, что мама намеренно избегает разговоров об отце.
— Мама! — Меган выглядела озадаченной. — У тебя даже нет ни одной свадебной фотографии! Почему?
У Кендры душа ушла в пятки. Что ответить?
Что подумает Меган, если она расскажет правду?
Свадебных фотографий нет… потому что свадьбы никогда не было!
Почувствовав, как ноги у нее наливаются свинцом, она вернулась к постели.
— Солнышко, — сказала она, — мы поговорим об этом, когда… ты подрастешь. Ну, просто ты еще слишком мала, чтобы понять… некоторые вещи. Но обещаю, когда-нибудь я тебе все объясню. Ты можешь запастись терпением и… подождать?
— Мне чего-то не хватает, мама. — В глазах у Меган заблестели слезы. — Например, у меня никогда не было папы. Только мы с тобой… и так будет всегда.
Ее голос осекся на последнем слове, и Кендра почувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется.
Меган хотела того, чего мать не могла дать ей.
Слезы выступили у нее на глазах, она опустилась на край постели и попыталась обнять дочку.
Но Меган, всхлипнув, отвернулась, уткнувшись в подушку.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Без четверти пять в пятницу Броуди просунул голову в дверь офиса.
— Я отчаливаю, Мици!
Его менеджер оторвала голову от стола, заваленного бумагами.
— Куда на этот раз?
— Я обязан отвечать?
— Полагаю, нет! Джорджио будет прикован к креслу, как всегда в хоккейный сезон. Черт возьми, я могу раздеться догола и танцевать перед ним, а он лишь скажет: «Отойди, солнышко, ты загораживаешь мне экран!»
— Настоящий мужчина! — хихикнул Броуди и, по-прежнему улыбаясь, сел в пикап.
Ему пришлось остановиться на красный свет, и он уже собирался снова тронуться, когда увидел знакомую белую «хонду», подъехавшую на стоянку мотеля.
Несколько мгновений спустя он увидел, как Кендра вышла из машины, открыла в багажник, вытащила громоздкую картонную коробку и поставила на землю. Затем пришла очередь коробочки поменьше. Она выпрямилась, захлопнула багажник и потерла поясницу.
Убедившись, что на дороге пусто, Броуди въехал на стоянку мотеля. Остановившись рядом с «хондой», он открыл дверцу и вышел.
— Привет, — сказал он. — Тебе помочь?
Кенни подняла глаза, и он заметил, как по ее раскрасневшемуся лицу струится пот.
— Нет, спасибо. Я справлюсь…
— Не упрямься. — Он поднял большую коробку. — Идем. Я тебе помогу. — Обойдя ее машину и направившись к входу в мотель, он бросил через плечо: — Ты сняла здесь номер?
Судя по раздраженному вздоху у себя за спиной, он понял, что вопрос ей неприятен.
— Да, сняла номер, — запыхавшись, ответила Кенни, догнав его. — Сначала на неделю, пока не увижу, как пойдет работа.
Он пропустил ее через турникет и замедлил шаг, чтобы полюбоваться ею. Волосы она сегодня красиво заплела в косу, на ней был муслиновый сарафан на бретельках, с узким ремешком на талии и длинной, соблазнительно облегающей бедра юбкой.
Она выглядела хрупкой, женственной и чертовски сексуальной.
Ему захотелось заключить ее в объятия и целовать, пока она не застонет. Он крепче сжал картонную коробку, и острый угол вонзился ему в пах.
Резкая боль произвела тот же эффект, что и холодный душ.
За что он возблагодарил судьбу, ведь меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Кендра Уэстмор узнала, что один ее вид лишает его покоя!
Ее номер располагался на первом этаже, и он последовал за ней по коридору, старательно переводя взгляд с ее соблазнительных бедер на безвкусные картины, развешанные на стенах.
Она поставила коробку на пол у двери и стала искать в сумочке ключи. Войдя в номер, они увидели, что из окон видна неоновая вывеска: «Лейквью констракшн».
Пройдя по короткому коридору в гостиную, Кенни поставила коробку на кушетку. Броуди опустил свою ношу на пол рядом с телевизором.
— Спасибо, — сказала Кенни, распрямляя плечи. — Я целый день укладывала коробки, и у меня такое чувство, будто руки вот-вот отвалятся!
Он огляделся.
— Ты уже все перевезла!
— Да, остались только эти две коробки. В одной продукты, а в другой, которую нес ты, в основном книги Меган и ее игрушки.
Броуди прошел по номеру, оглядев спальню, небольшую ванную и уютную кухню. Открыв дверь холла, он увидел стенной шкаф.
— Только одна спальня? — Спросил он, вернувшись в гостиную.
— Это раскладной диван. — Она указала на диван перед окном, — для меня, а у Меган будет отдельная комната.
— Здесь довольно тесно.
— Наше жилище в Ванкувере было еще меньше.
— Тогда там было по-настоящему тесно… для вас троих.
— Для нас троих?
— Твой муж! Когда он был жив.
В комнате повисло тяжелое молчание. Из открытой и непринужденной Кенни с быстротой молнии превратилась в замкнутую и напряженную. Она подошла к окну.
— Мы с Меган переехали туда после его смерти. Броуди увидел, как напряглись мускулы у нее на спине и плечах.
— А до этого? — спросил он. — Где вы жили?
— В Сиэтле. Там и родилась Меган.
— Чем он занимался, твой муж?
Кенни развернулась и спокойно встретилась с ним глазами.
— Броуди, может быть, мы не будем говорить о нем? Мне это все еще… тяжело.
Через шесть лет? Ему не терпелось узнать, почему. Неужели она все еще любит этого человека?
— Прости. — Он подошел к ней. — Я не хотел тебя расстраивать.
— Конечно… Просто я предпочитаю не говорить о прошлом. — Она обхватила себя руками, словно защищаясь, и левая бретелька соскользнула с ее плеча.
Прежде чем Кенни успела ее поправить, он протянул руку и просунул кончик указательного пальца под тоненькую полоску. Он услышал, как у Кенни перехватило дыхание. Но он, смакуя каждую соблазнительную секунду, мягко вернул бретельку на место. Кожа у нее была теплая, загорелая и гладкая. Запах просто божественный. Ее близость казалась ему адом.
Она смотрела на него открыто и предостерегающе, словно спрашивая: «Что ты теперь собираешься делать?»
