Кэти Линц - Убежденный холостяк
— Да нет, просто небольшие неприятности. Например, несколько лет назад мне накладывали швы на левое предплечье. — Джек с гордостью предъявил Кэйле шрам. — А однажды мне за воротник попал горящий уголек и оставил там отметину. Хочешь посмотреть?
— Нет, спасибо, — сказала она, изо всех сил стараясь придать своему голосу безразличие. — Я… э… я вижу, что на твоем гипсе прибавилось автографов.
— А, это ребята тут кое-что написали. Тебе лучше не читать…
Но было поздно. Джек с досадой наблюдал, как Кэйла, склонившись к его ноге, пытается разобрать крайне неприличные словечки, нацарапанные на гипсе.
— Да, у твоих приятелей богатое воображение, и у женщины, которая расписалась на тебе, тоже.
— На моем гипсе, а не на мне.
Кэйла в этом не сомневалась. Она уже поняла, что Джек никого не подпускает к себе настолько близко, чтобы физические отношения затронули его сердце. Не подпускает надолго.
— Какой милый рисуночек изобразила Сэмми, — как бы между прочим заметила Кэйла.
— Она мне просто подруга, — пробурчал Джек.
— Хорошо, наверное, иметь столько подруг? — почему-то смущаясь, спросила Кэйла.
— С чего вдруг мы коснулись этой темы?
— Ты спросил, не желаю ли я взглянуть на твои шрамы, ведь этим ты обычно заинтриговываешь женщин?
— Неужели ты думаешь, что я расхаживаю по улицам, предлагая всем незнакомкам полюбоваться моими отметинами?
— Ну, тебе далеко ходить не надо, чтобы найти желающих. — Поняв, что сказала лишнее, она крайне смутилась.
— Интересная мысль. Но дело в том, что меня не интересуют никакие незнакомки, меня интересуешь ты.
— Правда?
— Ты очень красивая женщина.
— Ну теперь-то я точно знаю, что ты болтун.
— Ты не считаешь себя красивой?
— По-моему, у меня обыкновенная внешность.
— А ты не знакома с утверждением, что со стороны виднее?
— Я в это не верю.
— А во что ты веришь?
— В свою дочь.
— Это единственная твоя радость в жизни?
— Не единственная, но самая главная. А тебя что радует?
— Твое смущение, — ухмыляясь, заявил Джек.
Кэйла рассмеялась.
— Ты сам покраснел, когда я читала надписи на твоем гипсе.
— Я не покраснел, мне просто стало жарко.
— Я думала, что пожарные стойко переносят жар.
— Но не тот, в который ты меня вгоняешь.
Тихое признание Джека ошеломило женщину. Глаза их внезапно встретились. Дымчатый взгляд манил ее к себе, обещая сладкие запретные удовольствия. Кэйла вдруг отчетливо увидела их обнаженные тела на прохладных атласных простынях. Сплетение тел, объятия…
Прочь, прочь, видения!
Господи, ей нужно что-то сказать, чтобы нарушить эту сумасшедшую тишину. Кэйла откашлялась.
— Ммм… Ты всегда хотел быть пожарным?
— Думаю, что да. В детском доме я плохо адаптировался, а когда меня усыновили, был потрясен, что мой приемный отец — пожарный. Я ходил за ним буквально по пятам и постоянно расспрашивал о работе. Сэм был на редкость терпелив со мной и всегда рассказывал разные истории из своей практики — он и сейчас рассказывает, хотя уже ушел в отставку.
— Значит, ты пошел по стопам своего отчима?
— Нет, желание стать пожарным появилось раньше…
В голосе Джека послышалось напряжение.
— Если ты не хочешь говорить об этом…
Джек пожал плечами и глотнул эля.
— Я уже говорил тебе, что мои родители погибли в автокатастрофе. Лобовое столкновение… Я тоже был тогда в машине.
— Господи, Джек…
Джек, похоже, попытался не обращать внимания на ее сочувствие.
— Приехавшим на место происшествия пожарным пришлось использовать автоген, чтобы вытащить родителей из машины. Их пытались спасти, но… В общем, еще тогда пожарные произвели на меня неизгладимое впечатление. Их бесстрашие… — Джек снова пожал плечами. — Даже спустя столько лет я ненавижу, когда нас вызывают на дорожное происшествие и приходится открывать машину автогеном.
— Это вполне объяснимо.
Мужчина пошевелился в кресле.
— Ты все еще жалеешь, что пришлось остаться здесь? — Он, похоже, решил больше не распространяться о себе.
— Уже нет. Но это не значит, что я собираюсь всю ночь провести с тобой или… — нерешительно начала Кэйла.
Джек перебил ее, поддразнивая:
— Не обязательно всю ночь.
Их глаза снова встретились, но на этот раз Кэйла побыстрее отвела взгляд, прогоняя свои видения.
— Расскажи мне еще что-нибудь о своей работе.
— Я тушу пожары.
— Это я уже слышала, — почему-то раздражаясь, заметила Кэйла. — А что обычно бывает, если пожарный сломает ногу?
— Его пристреливают, чтобы не мучился, — отшутился Джек.
Кэйла рассмеялась.
Джек широко улыбался, наслаждаясь ее звонким смехом. Смехом, полным жизни. Немного хриплым. Возбуждающим…
— Я вижу, что ты скучаешь в бездействии. — Тихие слова были скорее утверждением, нежели вопросом.
— Это точно.
— Расскажи поподробнее, мне интересно, как работают пожарные. Как проходит их обычный день?
— У нас нет понятия обычного дня. — Полагая, что такой ответ не устроит Кэйлу, Джек продолжил: — Но в общих чертах… Я дежурю сутки через двое. Работа начинается в восемь утра и включает в себя усиленные тренировки, такие, например, как поднятие тяжестей…
Это объясняет его великолепную мускулатуру, подумала про себя Кэйла.
— Но нас не обучают, например, бегу вот на этих приборах, — проворчал Джек, с усмешкой поглядывая на костыли.
— Ты и так неплохо с ними справляешься, — заметила Кэйла.
— Возможно. Естественно, любые занятия прекращаются по тревоге, и ты никогда не знаешь, в какой момент прозвенит звонок. Мы отвечаем за любые пожары, утечку газа или химикатов, оказываем при необходимости первую медицинскую помощь и так далее. А в свободное от вызовов время проверяем всю технику и снаряжение. Ну, ты знаешь: сирены, топливо для машин, шланги, кислород и давление в АДАх.
— В чем?
— В автономных дыхательных аппаратах. Необходимо убедиться в исправности регуляторов подачи воздуха. В общем, мы без конца обязаны все проверять и перепроверять.
Кэйла понимающе кивнула.
— В полдень у нас обед. После этого снова работа. Всегда нужно то полы вымыть, то топоры заточить, то размотать и проверить шланги. Кроме этого, у пожарных полно медных деталей снаряжения, которые требуется полировать. Вот в этом мне нет равных, — заметил Джек, бросив на свои ладони, а затем на Кэйлу многозначительный взгляд. — Так что, если нужно что-нибудь отполировать или потереть, всегда пожалуйста.
