Эмма Дарси - Несладкая месть
– Нет.
– Мне не нравится все это, Николь, – вздохнула Линда. – При разговоре с этим мужчиной в твоем голосе звучали очень горькие и… мстительные нотки. – Она сжала руки. – Это неправильно. Неправильно. Я не должна была позволять тебе делать это.
– Ты и не позволяла, мама. Я сама приняла решение. Это мой выбор, – тихо возразила Николь.
– Но не лучший для тебя.
– О, не знаю, не знаю. В каком-то смысле – единственный.
– Что ты хочешь сказать?
Николь усмехнулась.
– Трудно представить себе мужчину, который так же хорош в постели, как Кин. Поверь, двадцать шесть ночей с ним – вовсе не жертва, не наказание.
– Ты до сих пор любишь его?
– Нет.
– Мне не верится, что ты можешь быть удовлетворена даже хорошим сексом без любви, – горячо возразила Линда.
Николь пожала плечами.
– Нас с Кином по-прежнему сильно влечет друг к другу. И все. Не беспокойся ни о чем, мама.
– Да нет, здесь больше, чем влечение. И это снова причиняет тебе боль. Но ты не можешь изменить человека, Николь. Он такой, какой есть. И мстить ему за то, что ты не получила того, что ожидала…
– Дело не в том, чего я хочу, – горячо прервала Николь мать. – Кин и я заключили сделку, а сделка есть сделка. Никаких вариантов. Это то, на чем я настаиваю, мама. А теперь, пожалуйста, давай оставим эту тему.
Николь долго не могла уснуть, размышляя над словами матери. С одной стороны, мама права – ее мстительность и ожесточенность не приведут ни к каким волшебным переменам в Кине. С другой, сознательное преуменьшение его значимости в ее жизни создает хоть и горькое, но все же ощущение справедливости. Понимая, что разумного ответа на мучившие ее вопросы все равно не найти, Николь решила считать овец в надежде заснуть. Должно быть это помогло, потому что она вдруг резко пробудилась от громкого, непрекращающегося дребезжания дверного звонка. Николь посмотрела на стоящие рядом часы. 23:17.
Пожар, что ли, или с кем-то что-то случилось? Она принюхалась, но не почувствовала запаха дыма. Тем не менее, только крайней необходимостью можно объяснить столь настойчивый звонок. Николь вскочила с постели и столкнулась в холле с матерью, которая тоже спешила к входной двери. Но, услышав, что ее зовет Зоя, Николь остановилась. Дочку, видно, тоже разбудил звонок, который все звенел и звенел.
Ни на секунду ей не пришло в голову, что за дверью может оказаться Кин Сола, который не захотел терять ни одной ночи с ней.
Глава девятая
Поломав все свои планы и проведя несколько часов в полете, чтобы только добраться сюда, Кин вовсе не обрадовался тому, что дом оказался погруженным в темноту. Ради чего Николь бросила ему вызов? Чтобы уйти куда-нибудь с матерью на всю ночь? Конечно, она не ждала его. Эти мысли настроили Кина на воинственный лад. Николь настаивала на точном соблюдении условий сделки. Так пусть и сама соблюдает их. Сегодня его ночь, и она будет принадлежать ему.
Кин все еще держал руку на дверном звонке, когда сквозь стеклянные вставки в двери увидел, что внутри дома зажегся свет. Значит, дома кто-то есть. Он снова затрезвонил, требуя поскорее открыть. За витражным стеклом показался размытый силуэт, дверь открылась. Перед Кином стояла женщина… Но не Николь. Выражение тревоги на лице женщины сменилось явной досадой. Он уже понял, что это мать Николь, Линда Эллис.
– Кто вы? В чем дело? – резко спросила она. Он посмотрел ей прямо в глаза и ответил:
– Меня зовут Кин Сола, и у меня дела с вашей дочерью, миссис Эллис.
– Вы?! – Женщина буквально отпрянула от него.
Кин был поражен такой реакцией. Хотя они никогда не встречались, Линда Эллис, несомненно, знала его имя и, похоже, не испытывала к нему добрых чувств. Что Николь рассказывала матери о нем? Разве его помощь в спасении Линды от финансового краха не должна была бы сделать ее более приветливой?
– Николь дома?
Линда не ответила, но Кин уже увидел Николь, выходящую в холл из дальней комнаты. Она несла ребенка, маленькую девочку, головка которой уютно лежала на ее плече. Они обе были в поспешно наброшенных халатах.
– Что случилось, мамочка?
Слова ответа уже были готовы сорваться с языка Николь, но она вдруг увидела Кина и буквально оцепенела, застыв в ледяном молчании. Маленькая девочка подняла голову и посмотрела прямо на Кина, не понимая причины внезапной остановки матери и наступившей тишины. У нее были коротко подстриженные черные волосы, большие, с густыми ресницами глаза удивительного цвета – дымчато-серые. Кину почудилось что-то знакомое в ее лице, но…
– Кто это? Ты знаешь этого дядю, мамочка? – спросила малышка.
Мамочка?!
Кин бросил взгляд на Николь. Шок прошел. Теперь в ее глазах было страдание. Охваченные жаром щеки заалели. Горло судорожно сжималось, как будто ей было трудно выдавить из себя нужные слова. Но Николь вызывающе вскинула подбородок и спокойно ответила дочери:
– Вероятно, это какой-то прохожий, Зоя.
Вот как, оказывается, она оценивает его роль в ее жизни.
– Извини, мне надо отнести дочь в постель.
Девочка с любопытством посмотрела на Кина еще раз, когда Николь, круто повернувшись, направилась обратно в глубь дома. И снова в лице девочки, в ее глазах… В душе Кина уже интуитивно возникла догадка, пронзившая все его существо.
Это мой ребенок!
Ей около четырех лет, подумал Кин. Когда мать и дочь скрылись из виду, он посмотрел на Линду. Его глаза буквально буравили ее.
– Она моя? Это мой ребенок?
Линда инстинктивным жестом подняла руку к горлу, как бы перекрывая путь признанию. Она в смятении покачала головой. Но Кин уже не сомневался.
Его держали в неведении пять лет!
Он протиснулся мимо Линды и бросился вслед за Николь. Ему необходимо было получить подтверждение своей догадке.
Дверь в спальню была слегка приоткрыта. Горел верхний свет, и Кину моментально бросилось в глаза дерево бабочек у окна в эркерном проеме. На его длинных изогнутых ветвях гнездилось множество прекрасных бабочек различных цветов и размеров. Чудесное украшение для комнаты маленькой девочки, подумал Кин, с трудом отрывая взгляд от очаровательной фантазии.
Николь наклонилась над кроваткой, снимая с девочки халатик и закрывая от него дочь – их дочь. Потребность заявить свои права была настолько сильной, что Кин не выдержал:
– Твоя мама ошиблась, Зоя.
Николь выпрямилась и резко повернулась к нему лицом. Ее убийственный взгляд кричал: Не смей посягать на мою территорию!
Но Кин решительно подошел к кроватке Зои. Было очевидно – это его плоть и кровь. Малышка не казалась испуганной. Она стояла в своей кроватке и смотрела на него, ожидая объяснения, в чем же ошиблась мамочка, а Кина захлестнул шквал эмоций – изумление, гордость, нежность, яростный протест, желание обнять, прижать к себе, защитить.
