Триш Мори - Само искушение
– И в этот момент вам перестали нравиться пристани?
– Нет. Я не думаю, что раньше они мне нравились. Все эти зазоры между досками… Океан прямо под ногами… – Она вздрогнула. – Но в тот день я поняла, что не зря не любила пристани.
Франко решил сменить тему:
– Как давно вы живете с Гусом?
Холли пожала плечами, все еще глядя на море:
– С тех пор, как мне исполнилось три года. Когда мама с папой погибли в автокатастрофе.
Помолчав, Франко произнес:
– Извините, если лезу не в свое дело.
– Это не тайна. Я жила с Гусом и Эсме, потом Эсме умерла. Хуже всего то, что я не помню своих родителей. – Холли нахмурилась. – Знаете, я смотрю на фотографии, вижу развалины больницы, где работал мой отец, руины кратера на берегу озера, где мы сегодня с вами были… – Она взглянула на него, ожидая, что он кивнет ей, прежде чем она продолжит говорить. – Я знаю, что у меня были родители, но они для меня почти абстрактное понятие. Есть ли в этом смысл? А вот как я потеряла плюшевого медвежонка, я помню. Я не забыла, как горевала, когда он тонул, словно потеряла самое дорогое, что у меня есть в жизни. – Она повернулась к Франко: – Глупо, правда?
Холли смотрела на него своими бирюзовыми глазами, разомкнув губы. Пряди волос разметались вокруг ее лица. И Франко ответил на ее вопрос единственным, как ему казалось, правильным способом.
Он наклонился и осторожно поцеловал ее в губы.
Холли облизнула губы, словно желая убедиться, что поцелуй был настоящим.
– Зачем вы это сделали? – хрипло и резко спросила она, и на ее щеках появился румянец.
Франко не знал, что ответить.
– Вы выглядели как женщина, которую нужно поцеловать.
– Я не понимаю, почему вам все это рассказала. – Холли покачала головой. – О чем я только думала? Не смейте делать этого снова!
– Холли, я…
– Мне не нужна ваша жалость. И поцелуи ваши мне не нужны!
– Холли…
– Пора возвращаться домой.
Она зашагала к берегу так быстро, как только могла. Сейчас она ненавидит пристани еще сильнее. Ненавидит скрип и шатание досок и опасность упасть в море в любой момент.
А еще она ненавидит мужчин, которые думают, будто она бесплатное приложение к выгодной сделке.
Десять лет. Десять лет прошло с тех пор, как Гус отклонил предложение Марка Тернера и тот бросил ее, даже не попрощавшись.
За десять лет ничего не изменилось.
Франко поцеловал ее. Зачем? Она ему даже не нравится. И он, черт побери, совсем не нравится ей.
– Холли? – Он шел рядом с ней. – Что с вами? Что такого ужасного произошло? Это же пустяк. Холли! – Обхватив за локоть, он развернул ее лицом к себе. – Что произошло?
– Знаете, я не такая уж дура, – сказала она.
– Я знаю это.
– Я не являюсь частью сделки, и вам следует об этом помнить.
– Я никогда не считал вас частью сделки.
– И не рассчитывайте, что я подпишу контракт раньше, потому что мне льстит, что один из Четсфилдов уделил мне немного внимания.
– Мне это и в голову не приходило! – произнес он.
– Вот и хорошо. Продолжайте в том же духе. Возможно, у нас есть шанс пережить предстоящие шесть недель ада, который вы сами сотворили. Теперь позвольте мне пройти. Уйдите с моей дороги.
– С удовольствием, – прорычал он, отпуская ее руку и отступая в сторону.
Глядя ей вслед, Франко думал о том, почему он ее поцеловал. Его поступок нельзя объяснить обычным импульсом. Он слышал грустные истории и раньше, но ему ни разу не хотелось целовать рассказчицу. А Холли, у которой были все основания его ненавидеть, он поцеловал.
Вернувшись в дом, Холли захлопнула за собой тяжелую дверь. Если Франко пойдет за ней следом, она скажет ему, чтобы он сам добирался до коттеджа – на машине или пешком. Внезапно на пороге появился раскрасневшийся Гус.
– Холли! – крикнул он. – Тебе звонят. Скорее!
– Кто там?
– Поторопись! – Он обратился к Франко: – Не уходите. Я хочу, чтобы вы тоже это услышали.
Холли взяла трубку. Время от времени она роняла односложные фразы, чтобы подтвердить, что внимательно слушает абонента.
– Спасибо, – произнесла она наконец.
Гус просиял. Стоящий позади него Франко выглядел озадаченным.
– Ну что? – спросил Гус. Казалось, он лопнет от нетерпения.
– Это был Рассел Армитаж из Федерации австралийских вин, – ответила ошеломленная Холли.
– И что?
Она посмотрела на деда, который ее вырастил и научил всему, что она знает. Для него эта новость куда важнее, чем для нее.
Холли широко улыбнулась, на ее глаза навернулись слезы.
– Меня номинировали на премию «Винодел года»! – Она подпрыгнула, взвизгнув, а потом бросилась к деду и обняла его за шею.
– Я знал! – Гус, смеясь, погладил ее по спине. – Я догадался, когда он позвонил и настаивал, что должен переговорить с тобой. Я так обрадовался, когда услышал, что вы вернулись. О, Холли, как я горжусь тобой! Тебя должны были номинировать еще в прошлом году. Я всегда говорил, что тебя обделили. Но нынешний год твой!
Фыркнув, она вытерла влажные щеки и выпрямилась:
– Дедуль, это всего лишь номинация. Не забывай, помимо меня еще шесть кандидатов. Я против жесткой конкуренции.
– Но ты заслужила эту премию больше остальных, моя девочка, – сказал старик. – Это надо отметить! – Он поехал к холодильнику и достал оттуда бутылку игристого вина.
Холли вытирала слезы с лица.
– Отлично, – сухо произнес Франко, пожимая ей руку. – Это серьезное достижение.
– Разве так поздравляют номинанта на премию «Винодел года»? Неужели вы не найдете более подходящих слов, Франко? – проворчал Гус.
Франко мог бы покачать головой и уйти. Слишком свежи были воспоминания о поцелуе на пристани. Но, увидев панику в глазах Холли, он заставил себя улыбнуться.
Она округлила бирюзовые глаза и поджала розовые губы.
– Поздравляю, Холли! – сказал он.
Она была напряжена до предела, когда он притянул ее к себе. Он целомудренно прижался губами к ее щеке и почувствовал прикосновение ее упругой груди к своей.
Когда Франко отпустил Холли, Гус рассмеялся:
– Ну, так намного лучше.
Холли считала иначе. Она принялась доставать бокалы. Ее щеки горели, грудь покалывало. Восторг от номинации на премию смешивался с волнением совершенно иного рода.
– Когда объявят имя победителя? – спросил Гус, откупоривая бутылку.
Холли заставила себя сосредоточиться на разговоре:
– По-моему, через три недели. Он извинился за то, что в этом году оповестил номинантов так поздно. Дело в том, что один из судей был за границей.
– А объявление сделают в Сиднее, как обычно? – спросил Гус.
– В Оперном театре. Нас доставят туда на вертолете.
Гус нахмурился, разливая вино соломенного цвета в три высоких бокала:
