Шэрон Кендрик - Нежеланная
– А что он ответил?
– Он спросил, когда мы полетим.
– И не спросил почему? – с недоверием уточнил Джованни.
Алекса покачала головой.
– Дети мыслят иначе, чем взрослые.
Ей не надо было этого говорить.
– Будто я не знаю! – с горячностью воскликнул он. – Ребенку следует объяснить, кто я такой, Алекса, и мы должны выработать план, как это сделать.
У нее похолодела кровь. Как быстро все меняется. Еще двадцать четыре часа назад он не настаивал на своем праве принимать решения. Но как ей это предотвратить?
– Не сейчас, – сказала она.
– Ты перестраховываешься.
– Я думаю о Паоло.
– Нет, – возразил он решительно. – Ты не думаешь о нем. Если бы думала, то поняла бы – всем детям нужен отец!
– Даже если этот отец осуждает женщину, как во времена Средневековья? – воскликнула она. – И ставит ее на пьедестал так высоко, что ей не остается ничего иного, как рухнуть с огромной высоты?
– Но ты ведь разыгрывала из себя девственницу, чтобы заманить меня в ловушку? – спросил он тихо. – А я был дурак, что попался в нее – увлекся чарующими золотистыми волосами и зелеными глазами, которые поблескивали так невинно.
– Я не завлекала тебя, – произнесла она с достоинством. – Я никогда не говорила, что я девственница.
– И все же ты знала, как это важно для меня. И ты меня обманула!
– Нет! – Алекса закусила губу. – Я была слишком молода и неопытна для того, чтобы даже подумать о такой уловке. – И слишком влюблена.
– Почему же ты не сказала мне, Лекс?
– Потому что наши отношения были романтической любовью – по крайней мере я так думала, – а не механическим сексуальным взаимодействием партнеров. И не забывай, что у меня был только один мужчина!
На скулах у него задвигались желваки.
– Это была не любовь, – обронил он. – Нечто вроде сексуальной фантазии. Ты притворялась, Лекс, и знаешь об этом!
– Но ведь ты никогда и не спрашивал! И в этом было что-то… липкое – обсуждать такие клинические детали. Я думала, что ты хочешь продлить предвкушение – заставить нас ждать в сладких муках, – прошептала она. – Я даже не понимала, что у тебя такие двойные стандарты – тебе позволено иметь кучу любовниц, но мой единственный сексуальный опыт явился причиной того, что ты обрушил на меня целый град обвинений. В твоих глазах женщина – либо девственница, либо шлюха. Джованни, реальность не ограничивается стереотипами.
– Реальная женщина не стала бы прятать от меня моего сына, – холодно ответил он.
Алекса глубоко вздохнула.
– Тогда мне казалось, что это будет лучшим выходом. Я была не права. Я прошу прощения.
– А теперь тебе кажется, что лучше извиниться? – насмешливо вымолвил он.
Алекса откинулась на спинку кресла, устало прикрыв глаза, – она плохо спала с тех пор, как он вновь появился в ее жизни. Лежа без сна в кровати, она думала, не собрать ли вещи и незаметно уехать из Лимингхэма вместе с Паоло – подальше от Джованни и тех сложностей, которые возникли с его появлением. Но она ясно понимала, что теперь, когда он нашел своего сына, он бы отыскал ее везде, даже если уехать на край земли. Но что-то еще останавливало ее.
Она не может больше лишать Паоло того, кто по праву принадлежит ему, – его отца.
Но как она скажет о нем ребенку? Какие найдет слова, чтобы объяснить четырехлетнему малышу, почему никогда не упоминала о нем прежде, – и так, чтобы не очернить Джованни? Может быть, Джованни прав – она действовала лишь в своих интересах, в ущерб сыну?
– Ты должна сказать ему в ближайшее время! – Голос Джованни рассек ее смятенные мысли. – Потому что другие люди уже знают.
Алекса открыла глаза.
– О чем ты говоришь? Какие люди?
– Я сказал Малику – помощнику шейха. Некоторые объяснения были необходимы, – промолвил он мрачно. – А как иначе я объяснил бы, что везу с собой ребенка? И шейху Захиру уже сказали. – Его черные глаза сверкнули гневом. – Даже если бы я не сказал, все догадались бы об этом, увидев сходство между нами.
Алекса взглянула на полусонного сына. «Сходство» – мягко сказано. Паоло – миниатюрная копия отца. И хотя кожа его чуть светлее, чем у Джованни, но глаза… глаза такие же черные, с пушистыми длинными ресницами. Алекса, со своей бледностью и светлыми волосами, казалось, была ребенку чужой. И как наседка, оберегающая птенца, она боялась теперь, что Паоло вылетит из гнезда – и устремится к новой жизни, к роскошным дворцам шейха, а его мать-продавщица останется далеко позади.
– Так что ты собираешься ему сказать? – требовательно спросил Джованни.
Алекса взглянула на Паоло, который опять крепко уснул. Она была уверена, что он не слышит их, но приложила палец к губам.
Джованни покачал головой, рот его искривился.
– Если ты не хочешь, чтобы он нас услышал, пойдем поговорим наедине.
Он встал и направился в дальний конец салона, надменно кивнув ей головой.
Она не хотела безропотно подчиняться ему, но в тот же момент поняла, что это бесполезно. У Джованни все карты в руках. Они находятся в самолете шейха, и Джованни – его почетный гость.
А она лишь средство исполнения его желаний. Сначала она интересовала его как сексуальный партнер, а затем у него возник более значимый интерес – теперь он хочет заполучить себе их маленького сына. Алекса поняла, что попала в ловушку. И на земле Карастана она будет оставаться в западне – в такой же, в какой находилась во время их короткого злополучного брака.
Но между тем надо учитывать чувства и благополучие ее сына, и вопрос, который задал Джованни, очень важен. Если бы она могла спрятать голову в песок! Но Джованни не позволит этого.
Она также понимала, что самым худшим было бы выпалить всю правду ребенку прямо перед приземлением. Поэтому ей ничего не оставалось делать, как расстегнуть ремни и последовать за Джованни.
Сегодня он был одет во все черное – изящно сшитый черный костюм, который подчеркивал его мускулистость, и черную рубашку без галстука. С легкой щетиной на подбородке он выглядел шикарно и угрожающе – ярким символом мужественности.
Она подошла к нему поближе и, уловив знакомый запах туалетной воды, почувствовала, как ее накрывает волна желания. Алекса с отчаянием подумала о том, что должна выбросить подобные мысли из головы в такой решительный момент.
– Так когда же ты собираешься сказать ему? – спросил он мягко.
– В твоем… – Алекса сглотнула. – В твоем присутствий?
Лицо Джованни исказилось гневом, который готов был выплеснуться из него, словно бурлящее шампанское.
– А ты вообразила, что я позволю тебе изложить свою «правдивую» версию? Очернить меня, как страшного монстра?
