Шэрон Кендрик - В ожидании чуда
— Значит, двадцать пять, — повторил он, поднимая косу и проводя по ней пальцем. Волосы ее были густыми и мягкими. — Можно сказать, почти тридцать и ты никогда не была замужем?
— Нет, ваше высочество.
— И не хотела выйти замуж?
Элени сжала губы — вопросы, которые задавал принц Калик, были весьма личные и причиняли боль. Впрочем, она подозревала, что он задает их просто из праздного любопытства, но ей не хотелось даже вспоминать тех парней, которые пытались за ней ухаживать. Все они были либо неотесанными мужланами, либо их весьма невежливо спроваживал отец, не желая лишаться работящей дочки.
— Я люблю лошадей и хочу посвятить им свою жизнь, — ответила она на вопрос принца.
— Но ведь жизнь состоит не только из лошадей, — задумчиво проговорил Калик и стал медленно медленно наклоняться к Элени.
— Я… — Девушка умолкла, беспомощно наблюдая за тем, как лицо принца приближается к ней.
Еще миг — и эти чувственные мужские губы накроют ее…
Элени еще никогда не целовали. И все, что она могла в минуту, когда губы Калика слились с ее губами, — это чувствовать каскад сменяющихся, одна сильнее другой, эмоций.
Ее губы сами собой приоткрылись под пока еще сдерживаемым давлением рта Калика, стук сердца эхом отдавался в ушах. Ощущения, даримые мужскими губами, оказались непередаваемо прекрасными и волнующими. Между бедрами вдруг появилась странная пульсация, разлилось какое то странное тепло, словно намекающее на то, что все, что сейчас происходит, — это только начало…
Калик прижался к ней, и под его весом Элени опустилась на подушки. Каким то собственническим жестом он положил руку ей на грудь. Это вызвало новый взрыв наслаждения, к которому примешивался стыд, но ее тело только приветствовало эту ласку. Ее нетерпение, ставшее почти болезненным, только нарастало.
— Ваше высочество! — прерывисто выдохнула она и задрожала, почувствовав, как кончик его языка касается ее губ.
Калик промычал что то нечленораздельное.
Сражаясь со своим телом, восстав против всех своих инстинктов, которые требовали большего, Элени слабо прошептала:
— Мы не должны этого делать.
— Не должны? — медленно переспросил он, прижимая пальцы к ее соскам, отчего они сразу затвердели и заострились.
Калик вновь припал к ее губам, заглушая любые возражения и протесты — как если бы Элени нашла в себе силы их произнести! — одновременно задирая подол ее шелкового платья и кладя ладонь на круглое колено. Дыхание его участилось. Какие сильные ноги, какая гладкая, шелковистая кожа! Кровь ударила ему в голову. Какие сокровища еще его ждут?
— Ваше высочество! — Элени сделала еще одну робкую попытку образумить принца.
— Рано. Еще рано, — выдохнул Калик.
Он уже освобождал ее от шелкового платья. Элени не могла отказаться от того, что ждало ее впереди. Как, увидев вдруг перед собой райский сад, заставить себя уйти обратно в пустыню?
Но шли секунды, и вместе нарастающим желанием узнать, наконец, что значит заниматься любовью с мужчиной, рос и ее страх.
С силой, которую Элени сама от себя не ожидала, — сказывался многолетний физический труд, — она оттолкнула от себя принца. Калик был явно ошарашен — это отчетливо читалось на его лице, на несколько секунд утратившем свою жесткость и надменность. Удивление довольно быстро сменилось раздражением и гневом.
— И что, черт тебя возьми, ты делаешь? — осведомился он бархатным голосом, так резко контрастировавшим с его лицом, что Элени едва сдержалась, чтобы не сжаться в комочек.
Ее учащенное дыхание сбилось, но головокружение, охватившее ее с той минуты, как только губы принца слились с ее губами, не проходило.
— Я должна заботиться о своей чести, — с усилием произнесла она.
Брови у Калика недоуменно взметнулись вверх, а затем сошлись у переносицы.
— О своей чести? О чем ты, черт возьми, болтаешь?!
— Вы не думаете, что у меня есть честь, которую я должна защищать? — горячо спросила она. — Или вы считаете, что моя честь вообще ничего не значит?
— Да какая честь? — повторил Калик, все еще находясь во власти желания.
От пренебрежения, звучавшего в его голосе, Элени гордо выпрямилась.
— Я, может быть, рядом с вами и пустое место, ваше высочество, — сухо сказала она, — но тем не менее у меня есть свое мнение. То, что вы задумали… Это бесчестно. Это неправильно. Мы же не знаем друг друга!
— Я твой принц, — напомнил Калик. — И я хочу тебя. Что тут неправильного?
От этих слов Элени словно окатило жаркой волной. Чувствуя себя очень неуверенно, не доверяя ни себе, ни ему, она отодвинулась от Калика еще дальше, чтобы не чувствовать тепло его сильного тела и не вдыхать волнующий мужской запах.
Это подействовало. Дыхание Элени немного выровнялось, сердце стало биться ровнее и тише.
— Если я допущу это, я потеряю уважение.
Калик качнул головой, ничего не понимая. Никогда он еще не чувствовал себя таким растерянным и сбитым с толку.
— Чье уважение? Мое? Уверяю тебя, мое уважение к тебе только возрастет, если ты мне уступишь. — Он поднял руку и завел прядь выбившихся из косы волос ей за ухо.
Элени взглянула на него, всеми силами стараясь не замечать странной дрожи и возбуждения, охватывавшего ее тело всякий раз, когда ее касались эти длинные сильные пальцы.
— Как скажете, ваше высочество, — смиренно согласилась Элени. — Вся проблема в том, что если я вам уступлю, то потеряю самоуважение.
И снова Калик подумал: «А происходит ли эта беседа наяву? Неужели простая, необразованная девушка вроде нее понимает, что значит честь и самоуважение?»
Удивительно, но это только сильнее распалило его желание. Или, возможно, Элени, сама того не осознавая, подстегнула его азарт? Калик уже забыл, когда женщины оказывали ему сопротивление.
— А почему ты думаешь, что меня волнует твое самоуважение? — обманчиво мягко спросил он, однако же убирая руку от ее нежного лица.
Сердце у Элени подпрыгнуло и снова забилось с неистовой силой.
— Конечно, мое самоуважение волнует вас мало. Но вы привезли меня сюда вовсе не за тем, а чтобы я ухаживала за Набатом.
Калик с трудом сообразил, какого Набата Элени имеет в виду. Как она может говорить о лошадях в эту минуту, когда сам он может думать лишь о том, какое удовольствие они могут получить друг от друга! Но тут Калик встретился с ее ясным взглядом. Это его воображение вздумало шутить с ним шутки или в глубине ее зеленых глаз действительно читался вызов?
И Калик кое что понял. А именно — истинную причину, по которой он взял эту девушку к себе. Разве, решив взять ее конюхом Набата, за которым Элени ухаживала много лет, он не думал о ее молодом теле и особенно об этих колдовских глазах?
