Марта Поллок - Джеральдина
– Вы… вы говорите, что хотели меня убить? – выдохнула она еле слышно.
– Тебя это удивляет? – спросил Бенджамен, опустив глаза. – Из-за тебя мой брат жил как в аду.
– Мне жаль.
– Тебе жаль! – бросил он ей. – Думаешь, мне от этого легче? Ей, видите ли, жаль! Господи, ну просто сама невинность, а ведь у тебя на совести смерть человека, и, кто знает, может, он не последняя жертва.
Джеральдина недоуменно сдвинула брови.
– Я… я вас не понимаю.
– Ах не понимаешь? – ухмыльнулся Бенджамен. – Как думаешь, зачем я тебя сюда вызвал? Во всяком случае, не на дружескую вечеринку! Я хотел, чтобы ты заплатила – так или иначе – за то, что сделала брату.
– Так или иначе? – повторила она.
– Да. – Он откинулся так, что стул встал на две ножки. – Или ты умрешь, или будешь осуждена за убийство. Я никак не могу решить, что доставит мне больше удовольствия.
Джеральдина чуть не задохнулась.
– Да вы просто сумасшедший! – Игра зашла слишком далеко. – Говорю вам: я не Каролина!
Бенджамен Маккеллэни пожал плечами, и стул с грохотом опустился на четыре ножки.
– Впрочем, торопиться некуда. У нас масса времени.
– Масса времени? – Джеральдина смотрела на него не отрываясь. – Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что сказал. Никто никуда, не едет. Ни я, ни ты.
3
Джеральдина сидела в библиотеке перед ярко горящим камином с бокалом бренди в руках. Хотя она редко пила вино, а бренди тем более, девушка с удовольствием ощущала, как по телу разливается живительный огонь.
Однако это никоим образом не облегчало ее затруднительного положения. Бенджамен вряд ли откликнется на любую ее просьбу, разве что ей придется рассказать о своей болезни. И он наверняка отключил телефон. Входная дверь заперта.
Он даже не разрешил ей взять из машины вещи!
Но, как ни удивительно, Джеральдине почему-то не было страшно. Может быть, потому, что, что бы Бенджамен Маккеллэни ни собирался с ней делать, это будет не сегодня.
А раз так, есть надежда, что он передумает.
Или потому, что с того момента, как встретила этого человека, она испытывала странное чувство неизбежности происходящего и стала немного фаталисткой…
Да и ее отношение к Бенджамену было сродни наваждению. Ее к нему и притягивало, и отталкивало от него одновременно. Во всяком случае, за последние часы она и думать позабыла о Ричарде Слейтере…
Позади нее открылась дверь, и Джеральдина, вздрогнув, очнулась от своих мыслей.
Бенджамен оставил ее в библиотеке, пока был чем-то занят. На его лице промелькнуло странное выражение, когда он посмотрел на нее.
Потом он закрыл за собой дверь и сказал:
– Похоже, ты здесь совсем как дома. Интересно, сколько раз ты вот так же сидела в этом кресле, коротая вечера с Александром?
Это была ее любимая поза: скинуть туфли и подобрать под себя ноги. Джеральдина тут же выпрямилась в кресле и принялась судорожно нащупывать на полу сапоги, без которых чувствовала себя как-то неуверенно. Но Бенджамен быстро подошел и ногой отбросил их в сторону.
Девушка подняла на него возмущенный взгляд.
– Сегодня они тебе не понадобятся, – сказал он, и уголки его губ чуть дрогнули в недоброй ухмылке.
Джеральдина вздохнула, решив больше с ним не спорить.
– Хорошо, – сказала она. – Я и сама собиралась здесь остаться. Каролина разрешила мне пожить тут пару недель…
– Ни черта подобного! – резко возразил Бенджамен. – Это не ее дом, она не может им распоряжаться!
– Не «ее»? Это как так?
Джеральдина не могла удержаться и поддразнила его. Но Бенджамен не заметил своей оговорки.
– Не твой, – холодно подтвердил он. – Раз ты бросила брата, у тебя больше нет прав на дом.
– Неужели? – Джеральдина не могла это так оставить. – Вы слишком долго жили за границей, мистер Маккеллэни. Теперь другие законы. В случае развода или раздельного проживания супруга получает половину всего имущества. А Каролина и Александр были разведены по всем правилам, значит…
– Так ты, мерзавка, все рассчитала! – в бешенстве выпалил он, схватил Джеральдину за руки выше локтей и так рванул ее из кресла, что бокал с бренди выскользнул из ее руки и со звоном разбился о каминную решетку. – Ты еще смеешь утверждать, что являешься хозяйкой этого дома? Что то, что принадлежало Александру, теперь твое?
Джеральдина так задрожала, что, если бы Бенджамен не держал ее, не устояла бы на ногах. Он беспощадно, будто тисками, сжимал ее руки, прикрытые теперь всего лишь тонкой тканью блузки.
– Я… я только хотела сказать, что… – заикаясь начала она.
Но Бенджамен смотрел на нее с такой злостью, что Джеральдина не договорила и смертельно побледнела.
– Ну надо же, – пробормотал он. – Такая чувствительная. Такая трогательная… Ничего удивительного, что ты сводила с ума беднягу Александра…
И, притянув к себе, Бенджамен приник губами к ее рту. Положив руку ей сзади на шею, он прижал ее к себе так, словно хотел раздавить. Он будто сковал ее.
Джеральдина задыхалась. Сердце у нее судорожно билось. И вместе с тем она ощущала, как в ней пробуждаются неведомые доселе пьянящие чувства.
Никто еще не целовал ее так неистово, так по-мужски, так зло. И тем не менее, пока он сжимал ее к объятиях, она чутьем угадала, что помимо воли его отношение к ней меняется.
Ричард никогда не целовал ее так грубо и так… так проникновенно и чувственно, вкладывая в поцелуй всю свою страсть.
Рука, которая все еще стискивала ее руку, вдруг ослабела, скользнула по ее плечу к шее и раздвинула ворот блузки. Джеральдина пыталась слабо сопротивляться, когда пальцы мужчины стали ласкать ее голые плечи, а когда он расстегнул пуговицы, оторвалась от его губ.
– Нет…
– Нет? – передразнил ее Бенджамен и лизнул языком ее кожу. – Гмм… а ты вкусная. Его голос стал жестче. – И ты без бюстгальтера.
У тебя замечательная грудь. Думаешь, я не заметил? – Глаза его были полузакрыты. – Я сразу заметил. И ты такая красивая… красивая…
Он накрыл ладонью ее грудь и стал гладить ласкающими, оценивающими пальцами, трогать твердеющий сосок, будя в Джеральдине желание.
– Вы… вы не должны, – запротестовала она и подняла руки, чтобы остановить его, но вместо этого обняла за шею.
Как только это произошло, его нежность вдруг пропала. Бенджамен грубо запахнул у нее на груди блузку, отвернулся и с ожесточением произнес:
– Я поклялся на могиле брата, что заставлю тебя отплатить за то, что ты ему сделала!
Господи, откуда я мог знать, что тебе это будет приятно? Что ты полезешь обниматься?
Его слова, как он и рассчитывал, обидели и унизили ее. Джеральдина дрожащими пальцами застегнула пуговицы на блузке. Ей стало нестерпимо стыдно.
