Кристин Лестер - Ночь над Манхэттеном
Хэтти злобно прищурилась и вдруг остановилась возле столика:
— Вот знаешь что?! Вот так всегда!.. — Глаза ее метали молнии. — Мне кажется, друзья любят не меня, а бабушку! Прощай!
Вслед донесся негромкий смех Стефана, совсем не похожий на тот, которым он недавно пытался шокировать публику.
На улице стояла ночь. Впрочем, в Нью-Йорке не бывает ночи. Жизнь здесь бурлит круглосуточно, а ночью — даже быстрее. Не раздумывая, она свернула и пошла к набережной. От воды подул холодный влажный ветер, отрезвляя ее горячую голову. Сегодня вечером с ней гуляла по городу какая-то Новая Хэтти. Она молча и холодно оглядывала Старую, и та ей очень сильно не нравилась. Новая Хэтти не хотела спать со Стефаном и не хотела замуж за Стефана. Она не хотела ролей и денег. Она хотела любви с Джонни. А может, просто любви.
Хэтти смотрела на небо, в котором зажглись первые звезды. Небо отражалось в воде, в точности копируя картину верха. Если пошире распахнуть глаза и не мигая смотреть в пространство, то грань между небом и его отражением стирается, превращая картину в единое целое…
Вот так и она сама. Вернее — они. Две разных Хэтти. Как реальность и отражение. Где настоящая? Уже не разберешь! Она еще долго бродила по острову, размышляя над этим вопросом…
Когда Хэтти очнулась и увидела над собой знакомого бармена (того самого, который всегда предлагал ей выходить за него замуж, и это был единственный реальный персонаж из письма), она даже испугалась. Как она попала в свой любимый бар? Хорошо, что надела не вечернее платье, а костюм. Если пальто не снимать, то вполне сойдет…
Хэтти дико оглядывалась по сторонам, словно впервые здесь оказалась. Чертовщина какая-то! От ресторана, где она только что сидела, — добрая миля пути, бар совсем в другой стороне острова. Но как такое могло произойти? Наверно, ноги сами принесли ее сюда.
— Вам как всегда?
— Что как всегда? — вздрогнула она. — А, привет! Нет, мне сок. Апельсиновый.
— А джин?
— Не надо. Я же сказала, сок.
— Как пожелаете.
Новая Хэтти придирчиво осмотрела заведение. И за что они с Мадлен полюбили его? Ведь это же дешевка! Девушка, которая мечтает жить в пентхаусе, не должна проводить время в таких барах. Она вообще не должна проводить время в барах, она должна копить деньги на пентхаус…
Старая Хэтти призывно улыбалась бармену, а Новая Хэтти ее одернула: «Ты ведешь себя, как уличная девка! Неужели не понятно, почему этот сопляк звал тебя замуж? Он просто предлагал переспать с ним!».
«Дура! — злобно прошептала Старая Хэтти Новой. — Все совсем не так!»
— Хэтти, вы сегодня выглядите особенно. Что-то случилось?
— Да, — ответила она, жестко глядя ему в глаза. — Жизнь сложилась таким образом, дорогой, что я пришла сказать тебе нечто важное.
— Что? — бледнея, спросил он и отступил назад.
— Я согласна выйти за тебя замуж. Когда свадьба?
Выражение лица у юноши сразу поменялось на нахально-приветливое, и он перешел на «ты».
— Шутишь?
— Правда.
— Правда хочешь со мной замуж?
— Не с тобой, а за тебя.
— Так я это ж… Ну ты понимаешь, что я имею в виду.
— Конечно, понимаю. А что ты имеешь в виду?
Бармен криво усмехнулся.
— Ты вроде сегодня не пила ничего, а глазки строишь.
Новая Хэтти с увлечением придвинулась к нему.
— А обычно я пила, когда строила? Ну-ка, расскажи?
— Будто сама не знаешь! С виду такая холеная, а как напьешься, так сразу весь лоск с тебя как шелуха слетал. А чего ты расспрашиваешь, будто не про себя? Сама, что ли, не помнишь?
Она скроила глуповатое лицо.
— Не помню. У меня… это… память частично отшибло. Вот ноги сами сюда принесли, вроде физиономия твоя знакома, а что я тут раньше делала — не помню. Правда!
— То-то я смотрю, ты озиралась как сумасшедшая.
— Ага. Расскажи-ка мне, что я тут обычно делала? С кем приходила? Ты же знаешь людей.
Он перегнулся через стойку и заговорил тихо, поглядывая на публику в зале:
— Знаю людей, конечно. Я барменом работаю давно, не смотри, что такой молодой. Людей всяких перевидал. Кто пьяным ведет себя прилично, он сразу заметен. Пусть даже на столе плясать начнет, но как-то это все… красиво выходит. — Он сокрушенно махнул рукой. — А у вас — все одинаково!
— У… у кого это «у вас»? — опешила Хэтти.
— У тех, кто приехал покорить Йорк. — Он смерил ее взглядом, словно примеряя этот образ. — Ходят все такие расфуфыренные, в дорогих ботинках, при дорогих галстуках… А ходят-то куда? Сюда! В дешевый бар. А потом напиваются, и вся Их натура вылезает наружу. Тьфу!
Хэтти присвистнула, откидываясь на низенькую спинку стульчика.
— Однако! А ты сам-то родился здесь?
— Здесь, — гордо ответил парень. — У нас династия официантов.
— Понятно, — с уважением опустив уголки губ, сказала Хэтти.
— А ты?
— А я приезжая. Ты же сам сказал.
— Ну… может, я ошибался.
Хэтти махнула рукой, как бы принимая его фамильярную манеру общаться.
— Все ты видишь правильно! Я приехала покорить Йорк. А он меня… В общем, теперь буду жить у тебя. Пустишь?
Бармен отодвинулся:
— Э-э! Мисс, вы это бросьте!
— А что? — захохотала она. — Замуж зовешь, а жить не пускаешь?
— Замуж — это пожалуйста. Подсобка всегда свободна.
— Подсобка?
— А ты хотела как? На глазах у всех? — Он понизил голос. — Или ты любишь экстрим? По-быстрому, пока не застукали… А то, залезай ко мне сюда… Я уже пробовал, только лучше, когда народу поменьше.
— А что? Интересная идея!
Новая Хэтти вздохнула и дала Старой Хэтти подзатыльник. Большой-пребольшой.
— Ну, так что? — бармен потирал руки.
— Я, пожалуй, пойду. — Она опустила глаза и выложила деньги за сок. — Извини, заболталась.
— Ну, как хочешь.
Приезжая дешевка. Пьяненькая уличная девка, с которой бармен мечтал переспать. Вот и вся романтика ее жизни. Она не пойдет к Стефану. Она поедет домой, к бабушке. Выбросит мобильный, отключит городской и будет сидеть дома тихо-тихо. Будет думать. Пока что-нибудь не придумает. Месяц, год, всю жизнь… Но больше не будет такой, как сейчас.
Хэтти соскользнула с высокого стульчика и, пряча глаза, направилась к выходу. Было невыносимо стыдно. Дешевка. Вот кто она такая. И Джонни ее раскусил. Было настолько мерзко, что она не видела, что происходит вокруг. Она не видела ничего, кроме носков своих туфель. Дорогих туфель на дешевых ногах…
— Да девушка же! Вы что не слышите?
— А?
Перед ней стоял юноша. Красивый, черноволосый, с ангельской улыбкой, почти как Фрэнк из письма. Только еще лучше.
