Олег Суворов - Моя единственная
— Вот, на Новый год думал оставить, но, если хочешь, давай сейчас разопьем. — И он даже взялся за пробку.
— Этого еще не хватало! — резко сказала она.
— А что такого? — пьяно удивился Сергей, бухаясь рядом с ней на диван.
Она тут же встала и пересела в кресло напротив.
— Ну-ка, забудь про эту бутылку и скажи мне точно — сколько денег у тебя осталось?
Он икнул и хотел было потянуться за сигаретой, но затем передумал и махнул рукой. Вообще он не курил, но, когда выпивал, любил выкурить две-три сигареты.
— Ну так что?
— Честно?
— Честно.
— Около штуки.
— Замечательно. До Нового года остается меньше недели, холодильник пуст, денег нет…
— Зато есть хорошее настроение!
— Я тебя сейчас чем-нибудь стукну!
Она вскочила с кресла, а он в притворном ужасе замахал руками.
— Ой, ой, не надо.
И эта его дурашливость почему-то обидела ее сильнее всего.
— Тебе не стыдно? Почему я должна так мучиться? Почему я должна ходить в мокрых сапогах? И так у нас не хватает на самое необходимое, а ты еще вздумал пропивать те жалкие гроши, которые получаешь на своем дурацком заводе.
Он встрепенулся и изумленно посмотрел на Наталью.
— Во-первых, мой завод не такой уж дурацкий, а во-вторых, сейчас все получают гроши, вон в газетах написано, что восемьдесят пять процентов населения находится за чертой бедности…
— Плевать мне на всех! Это все что ли должны выглядеть, как фотомодель, перешивая старые юбки и экономя на косметике и духах? Это ты всеми что ли гордишься — «моя жена, моя жена»?
— Ну, подожди немного, мы после Нового года акционируемся, зарплату повысят, да и…
— Не могу я ждать, Сергей! Я уже устала ждать, а этот проклятый кризис продлится всю мою сознательную жизнь, да и твою тоже — неужели ты этого не понимаешь? — Это разделение на «мою жизнь» и «твою жизнь» вырвалось в запальчивости, но Наталья вдруг почувствовала, что именно так и хотела сказать.
— Чего же ты от меня хочешь? — несколько растерянно спросил муж.
— Я хочу, чтобы ты был мужчиной и мог зарабатывать столько, чтобы я не тратила время на все эти проклятые будничные проблемы, которые убивают во мне женщину. — Она уже выговорилась, и они вполне бы могли помириться, если бы Сергей не вздумал подойти к ней с пьяным лукавством во взоре и плотно обхватить за грудь.
— Ну, то, что я мужчина, я могу доказать тебе прямо сейчас.
— Да уж, только на это ты и способен!
Она резко освободилась, вышла в прихожую и стала собираться. Ужасно противно было надевать мокрые сапоги на мокрые колготки, тем более, что муж стоял рядом и что-то лопотал, пытаясь ей помешать. Но Наталья решительно вырвала пальто из его рук и, даже не застегнувшись, открыла входную дверь.
— Куда ты, черт подери?
— К родителям. А ты проспись и убери в квартире.
Он начал что-то объяснять, но она уже стучала каблуками по лестнице. Выскочив на улицу, Наталья свернула направо, к остановке, прошла метров пятьдесят, угодила в очередную лужу и чуть было не повернула обратно. Ей уже не особенно хотелось ехать к родителям, и лишь представление о том, как славно удастся выспаться, тем более что завтра можно явиться в институт не раньше двенадцати, погнало ее дальше. Досада на Сергея прошла — она не умела долго злиться, но осталось пренеприятное чувство неуютности и холодности всего окружающего мира. Она так любила комфорт и ей так часто предлагали замужество обеспеченные мужчины. И вот где это все? Исчезли девичьи грезы, а она, как голодная собака, стоит и курит на остановке в компании полупьяной семейки — муж был изрядно навеселе, а жена почти трезва. Мужчина все порывался достать из хозяйственной сумки бутылку и приложиться, а она с матом вырывала сумку из его скрюченных руки: «Не хватай клешнями, сука!»
Автобусы ходили редко, и прошло двадцать минут, пока вдалеке, из-за поворота, не показались горящие фары. Однако это был не автобус, а бежевые «Жигули», заляпанные грязью. Наталья со вздохом провожала машину глазами, почти физически ощущая уют салона, как вдруг «Жигули», резко затормозив, остановились.
Открылась дверца, и водитель, которого она не могла рассмотреть в полутьме салона, перегнулся через переднее сиденье: «Подвезти?» — Наталья заколебалась, что-то подсказывало ей: надо бы отказаться, тем более этот небрежный тон выдавал в говорившем явного жлоба. Но время еще раннее, не было и восьми часов, а до ее родителей минут двадцать езды, к тому же в салоне соблазнительно играла музыка — она сразу узнала любимый «Скорпионз».
— Ну что, садишься? — продолжал настаивать водитель. И, хотя ее резануло это обращение на «ты», не устояв, Наталья подошла к открытой дверце.
— Мне в поселок Строитель.
— Ну садись, садись, довезу. — В его настойчивости была какая-то излишняя торопливость, но она уже решилась и села в машину, захлопнув дверцу.
«Жигули» так резко рванули с места, что Наталья невольно качнулась назад и лишь потом повернула голову и посмотрела на водителя — ей почему-то показалось, что он слегка пьян. На вид ему было лет двадцать пять — тридцать, а лицо, точнее профиль, самое что ни на есть невыразительное. Мужчина был одет в кожаную куртку, черные брюки, на голове — ондатровая шапка.
Не глядя на нее, он протянул пачку «Мальборо».
— Закуривай.
— Спасибо, не хочу. — Наталью уже начинало нервировать, что он так упорно говорит ей «ты», тем более что она этого терпеть не могла от незнакомых людей, считая это высшим признаком хамства, но что-то удерживало ее сейчас от замечаний. — Мне нужна улица Северная, вы знаете, где она находится?
Водитель что-то хмыкнул, а машина продолжала нестись так быстро, что вскоре многоэтажные дома кончились, и они свернули на улицу, ведущую через прилегающую деревню. В этой скорости была какая-то вороватая поспешность, что ее отнюдь не успокаивало.
— Выпить хочешь?
И вот тут Наталью передернуло от ужаса — вопрос задавал не водитель, а тот, кто прятался сзади, и теперь, повозившись, сел поудобнее и положил свою тяжелую лапу на спинку ее сиденья, да так, что прищемил прядь волос.
Не зная, что отвечать, Наталья молчала, лихорадочно соображая, что делать дальше, и тогда тот, кто сидел сзади, взял ее рукой за шею.
— Я тебя спрашиваю, выпить хочешь?
— Уберите руку, — она брезгливо передернула плечами, — а пить я не хочу.
— А по мне, так ты все-таки выпьешь… Виталик, езжай потише, — сказал невидимый собеседник уверенным, но каким-то то ли простуженным, то ли прокуренным голосом.
Он звякнул горлышком бутылки о стакан, и тут Наталья заметила, что на повороте они свернули в другую от ее поселка сторону и теперь быстро мчались по шоссе, удаляясь от Мытищ.
