Гвендолин Кэссиди - Навеки вместе
– Самонадеян, как всегда! Тебе конечно же даже не пришло в голову, что я могу сказать «нет».
– Какими бы недостатками ты ни обладала, бессердечие не из их числа, спокойно сказал он.
– Если уж говорить о недостатках, – на время отвлекшись, подхватила Робин, – я могла бы провести целую ночь, перечисляя твои!
Внезапная ответная улыбка обезоружила ее.
– Нисколько не сомневаюсь. Ты никогда не умела говорить кратко. Но может, сначала приготовишь кофе? Мне просто необходимо взбодриться.
Робин проглотила очередное обвинение, поняв тщетность попыток задеть его за живое, когда он твердо решил не позволять ей этого.
– Если хочешь, могу дать тебе чего-нибудь поесть, – неосмотрительно предложила она, даже не зная, есть ли у нее что-то в холодильнике.
Пол покачал головой.
– Кофе будет вполне достаточно… если я его все-таки получу.
– Тебе никто не говорил, – парировала она, – что сарказм есть низшая форма остроумия?
– Ты только что, – сказал он в ее удаляющуюся спину.
Можно было не сомневаться, что последнее слово непременно останется за ним, кипятилась Робин. Хотя что в этом нового?
Она сварила молотый кофе, вместо того чтобы обойтись растворимым, как делала, когда бывала одна. Вернувшись в гостиную, Робин обнаружила, что Пол устроился в одном из глубоких кресел, и, еще не успев поставить поднос на стол, поняла, что он спит.
Даже в состоянии покоя его черты не теряли твердости: кожа туго обтягивала скулы, рот был закрыт и не перекошен. Дыхание – спокойным, слышным, но не чрезмерно громким. Робин иной раз приходилось выслушивать жалобы женщин на то, что партнеры будят их храпом. Пол же никогда не храпел, в каком бы положении ни спал.
Разглядывая его сейчас, она испытывала то же трепетное волнение, что и всегда. И физическая притягательность объясняла его лишь отчасти. Если бы Пол выглядел иначе, он все равно продолжал бы излучать ту же силу, бывшую сущностью его натуры.
Пол пошевелился, пробормотав нечто достаточно короткое, чтобы быть именем. Конечно же не мое, подумала Робин, наглухо захлопывая сердце.
Вытянув ногу, она не слишком вежливо пнула его в ступню.
– Кофе подан!
Серые глаза с неохотой открылись.
– Сделаешь так еще раз, – прорычал он, – и я за себя не ручаюсь!
– Мне это не потребуется, – холодно сказала Робин. – Ты уже проснулся. Я подумала, что ты захочешь выпить кофе прежде, чем он остынет. Кроме того, мы что-то собирались обсудить… хотя я теряюсь в догадках, что бы сие могло быть. Ведь это ты у нас занимаешься перспективным планированием.
– Что ты там говорила насчет сарказма? – спросил Пол, наклоняясь вперед, чтобы взять чашку. Он одним глотком выпил половину ее содержимого и одобрительно кивнул. – Кофе ты по-прежнему умеешь готовить!
Одно из немногих кухонных дел, которые ей удавались, – так следовало его понимать. Робин пропустила двусмысленное замечание мимо ушей. Теперь, когда все уже сказано и сделано, это всего лишь правда. Ее предложение нанять экономку, прозвучавшее в первый месяц совместной жизни, было категорически отвергнуто. «Имея домработницу, приходящую ежедневно и содержащую в порядке кухонную утварь, и мужа, готового принять участие в стряпне, если понадобится, зачем нанимать еще и экономку?» – спросил он. Оставалась мелочь – научиться готовить.
Что ж, она не умела тогда, не умеет и сейчас Даже всеядный Шон при малейшей возможности предпочитал обедать в ресторане. Впрочем, вынуждена была признать Робин, Пол никогда больше не нападал на нее за отсутствие кулинарных талантов. Они, как правило, тоже обедали вне дома.
Ну и что? – оправдывалась она. В жизни много такого, ради чего стоит жить и помимо приготовления пищи!
– Когда же мы вылетаем? – спросила она, усаживаясь как можно дальше от Пола.
– В четверг вечером, а в Кейптаун прибываем рано утром в субботу, по их времени. Я назначил встречу в субботу днем – в приюте, где живет сейчас Уэнди. У нас будет время, чтобы прийти в себя.
Целых пять часов после перелета через половину земного шара! – с иронией подумала Робин, однако от высказывания этой мысли вслух воздержалась.
– Учитывая, что ты, должно быть, приобрел и обратные билеты, как долго мы там пробудем?
Пол невозмутимо встретил ее взгляд.
– Обратные билеты я еще не заказал. Кто знает, сколько времени займет бумажная канитель? Бюрократия – привилегия не одних американцев. Почувствовав, что с ее губ готов сорваться протест, он ровным голосом добавил:
– Позвони своему Шону сейчас, если хочешь, и я ему все объясню.
– Тебе это доставило бы большое удовольствие, не так ли? – Робин была не в том настроении, чтобы подбирать слова. – «Я увожу свою жену на другой, конец света и не знаю, когда мы вернемся, поэтому наше вам с кисточкой!»
Если ты думаешь…
Тут она остановилась, заметив, что лицо Пола расплылось в улыбке.
– Твой стиль все стремительнее катится под уклон, милая! «Наше вам с кисточкой!..»
– Поди к черту! – взорвалась Робин, слишком злая, чтобы самой увидеть смешную сторону. – Никуда я с тобой не поеду, мерзавец! Можешь немедленно убираться отсюда!
Веселость немедленно покинула его лицо, сменившись пугающей суровостью.
Пол со стуком поставил на стол чашку и блюдце, словно добавляя веса своим словам.
– Позволь тебе напомнить, что ты уже дала согласие, – холодно начал он. И ты не только поедешь со мной, но и приложишь все усилия, чтобы убедить тамошние власти в том, что мы идеальные претенденты на роль родителей Уэнди.
Малейшее сомнение – и они могут ее забрать, несмотря на то что она моя племянница. Интересы ребенка превыше всего. Ты не можешь с этим не считаться.
Не выдержав его стального взгляда, Робин, прикусив губу, опустила взгляд на свои руки, крепко сцепленные на коленях. Конечно же он прав! Уэнди намного важнее, чем ее оскорбленные чувства.
– Я позвоню Шону, когда ты уйдешь, – сказала она, собрав все свое самообладание и даже не пытаясь оправдываться. Мне нужно многое сделать, чтобы быть готовой к четвергу. – Внезапно ее осенило:
– Это ведь уже послезавтра!
– Вот именно. – Если он все еще злился, то его эмоции никак не отражались на бесстрастном лице. – Тебе нужно будет получить визу в южноафриканском посольстве. Я заеду за тобой в десять. Можешь наметить на это время какие-нибудь дела в городе.
Пол встал. Дотянувшись до куртки, снял ее с кресла и надел, застегнув молнию до половины. На фоне белого свитера его подбородок казался еще темнее. Он всегда, подумала Робин, несмотря на частое бритье, напоминал человека с двухдневной щетиной. Слишком много тестостерона – вот в чем причина половины зол!
