Марта Поллок - Река желания
Мягкий свет фонарей делал знакомый двор уютным и как бы уменьшившимся в размере.
Дома словно состарились от летнего зноя, газоны стали совсем крохотными, рабатки вдоль дорожек выглядели просто игрушечными. Зато огромными казались припаркованные у дома машины.
Конечно, это тебе не садовая тачка, стоящая у крыльца загородного дома!
Несло пылью, нагретым за день асфальтом, остывающими автомобильными моторами. От идущих навстречу людей пахло духами, дезодорантом или пивом и табаком, а не потом и сеном, грибами или рыбой, как от редких прохожих в окрестностях маминого дома в местечке Вермхолл.
Мэгги подумала о том, что не спеша обойдет квартал и обязательно посмотрит на окна всех своих знакомых, узнает, кто из них в городе. Это совершенно по-деревенски, пускай.
Зато она не будет лишний раз тратить время и деньги на телефонные звонки.
Да, лето в городе проходит в суете ремонта.
Знакомый дом по соседству был двух мастей: свежеокрашен сверху до третьего этажа. Тротуарчик перед фасадом пестрел от пролитой краски, перепачканная лампа над входной дверью светила вполсилы.
Мэгги задрала голову. В окнах знакомой квартиры отражалась лишь луна.
Жаль, подумала молодая женщина и свернула на дорожку между акациями, темную, не освещаемою ни фонарями, ни луной. Стоящие вдоль дорожки скамейки были все, как одна, свободны. Или не свободны?
Приглядевшись, Мэгги даже радостно вскрикнула.
– Не надо кричать, – раздался в ответ голос Александрины. – Садись лучше рядом и помолчи!
Сколько лет Мэгги дружила с Александриной, столько лет удивлялась ее способности не меняться. Интонации у подруги были такими же печальными, даже скорбными, как и раньше, в золотые дни молодости. Даже вспомнить смешно!
Не проходило дня, чтобы стройная красавица Александрина не объявляла миру о страшном и трагическом, которое еще не случилось, но обязательно вот-вот произойдет. Не было на свете врача такой специальности, которого бы красавица не мучила вопросом: «Доктор, это у меня… рак?».
Молодых людей, особенно нудных и настойчиво ухаживающих, Александрина запросто отшивала, с тоскливым видом произнося:
«Зачем мне ваши цветы? Разве вы будете приносить мне цветы на могилу?». И трагически морщилась, когда неопытный первокурсник-филолог касался высокой девичьей груди.
– Чувствуешь уплотнение? Вчера и намека на опухоль не было, – говорила Александрина убитым голосом растерянному молодому человеку.
Некоторые остроумные студенты давали странной девушке вместо собственных телефонов адреса психотерапевтов. Однако Александрина, надо отдать ей должное, никогда на провокации не поддавалась. Может быть, она сама шутила, но ее юмор оставался недоступен ровесникам?
Впрочем, и печаль, и тоска, и трагизм делали облик подруги еще более прекрасным, подчеркивая выразительные глаза глубокими тенями.
Была и еще одна интересная деталь: никто никогда и ни при каких обстоятельствах не обращался к Александрине за помощью. Например, даже друзья не просили самых маленьких сумм в долг. И не потому, что друг денег не попросит. Ну как обращаться к человеку, который сам в беде!
По той же причине никто никогда не пытался поделиться с Александриной собственными невзгодами. И она никогда никого не жалела и не успокаивала.
Многие усматривали в этом своего рода хитрость и уважали мудрую и красивую Александрину, повествующую любому встречному, что вот уже пятнадцать лет каждую ночь видит она сон. В этом сне умирает в страшных мучениях ее отец, потом мать, потом вся семья, потом семьи родственников по обе стороны Атлантического океана В такой день начальство не обрушивалось на Александрину за полутора-двухчасовое опоздание. А дней таких набиралось предостаточно!
Но почему бы им и не умереть? – спрашивала красавица любого встречного и пространно объясняла тяжесть и серьезность заболеваний, наблюдаемых у своих близких.
Подружившись с девушкой, отличающейся такими странностями, Мэгги научилась прощать и более страшные грехи, совершаемые ровесниками. И в глубине души надеялась, что в один прекрасный день прекрасная Александрина закричит:
– Какая прекрасная жизнь!
Конечно, не хотелось считать подругу хитрым, коварным, лицемерным существом. Но всему окружению Александрины было известно, что дом у нее полная чаша, здоровье близких отменное, а подарки судьбы вроде научных грантов, крупных денежных выигрышей в лотереи и в казино так и сыплются на нее как из рога изобилия.
Квартира в Копенгагене, квартира в Лондоне, родители, перебравшиеся в загородный домик под Мюнхеном Разве мало оснований хоть для капли оптимизма?!
Правда, Александрина была не замужем Но она вроде бы и не стремилась отыскать свою вторую половину…
Мэгги подошла к скамье, на которой с понурым видом сидела Александрина. Подруга была не одна, рядом с ней сидел, также уныло опустив плечи и голову, кот по имени Парацельс.
– Садись, – повторила Александрина и тяжело вздохнула. – Не строй из себя молодую, все равно жизнь прошла…
Кот подвинулся, и молодая женщина уселась между вежливым Парацельсом и не отличающейся особым тактом подругой. Уселась, помолчала с минуту и потом, как дура, не нашла ничего лучше, как сказать:
– Добрый вечер! Вот я и приехала!
Кот повернул к ней голову и недоумевающе посмотрел на Мэгги.
Александрина тоже повернула к ней свое красивое лицо – у красавиц такие лица, что в темноте светятся, – и резонно заметила:
– Вижу, что приехала. Плохо только, что поздно. Лучше бы днем. Представь, я сижу тут целую вечность!
– Что же ты не идешь домой? – удивилась Мэгги.
– Домой, как же! Я вышла замуж, моя дорогая, и сегодня навсегда поссорилась с мужем. Майкл велел мне не появляться ему на глаза! Мэгги, я так несчастна! Я люблю Майкла безумно! – воскликнула, закатывая глаза, Александрина.
– Я могу чем-то помочь тебе?
– Можешь! Поднимись ко мне и скажи моему мужу, что он просто полный идиот, раз не хочет видеть меня!
Через четверть часа Мэгги, вернувшая мир в семью подруги, возвратилась в свою квартирку.
Вот вам и счастливые браки! Как можно так доверяться мужчинам!
Раздался телефонный звонок. Молодая женщина знала, что это звонит Сильвана, и даже догадывалась, о чем пойдет разговор. Кажется, с того утра, как она встретилась с друзьями в кафе, прошло очень много времени и она, Мэгги, стала мудрее лет на сто!
Ей ясно представилось как Сильвана попросит у нее прощения. Так оно и вышло: голос у подруги был виноватый. Поговорив о предстоящей помолвке, она приумолкла.
– Сильвана, не горюй! – подбодрила ее Мэгги. – Вовсе я не в обиде на тебя. Вы не хотели с Джеком оскорбить меня, намекая на мое одиночество. Скоро и я вас приглашу на свою помолвку. Да что там на помолвку – прямо на свадьбу! Я люблю вас, будьте счастливы! Можете уже заказать мне подарок!
