Марианна Лесли - Хозяйка Эллиот-мэнора
– Сегодня дождь, – проговорил он. – В такую погоду мне всегда хочется забраться куда-нибудь повыше.
Виктория неуверенно улыбнулась, отметив, что, несмотря ни на что, ее чувства к нему не изменились. Напротив, стали еще напряженнее. Сердце птицей забилось в груди при виде его высокой стройной фигуры, широких плеч и обаятельной улыбки. Удивление переросло в радость.
– В самом деле? И давно это у вас?
– С самого детства. Когда мне было лет двенадцать, я даже смастерил себе домик на старом раскидистом вязе. Алисия называла его голубятней. У меня там даже кровать была. В непогоду я забирался в него и наблюдал, как дождевые капли падают на листья и стекают вниз. А вы пришли, чтобы попытаться разобрать весь этот хаос?
Виктория улыбнулась.
– Пока нет. Мне нужно всего лишь отыскать тут один предмет мебели, который, как мне кажется, я здесь видела.
Виктория безоговорочно поверила в его объяснение, и из-за этого он чувствовал себя последним негодяем. Наверное, где-то в глубине души он бы даже обрадовался, если бы она разоблачила его и выставила вон из дома. К сожалению, он пока еще не мог уехать.
– А что конкретно вы хотите найти? Может, я смогу помочь вам?
– Спасибо, Фред. Ваша помощь будет как нельзя кстати. Я ищу овальный столик из канадского клена в тюдоровском стиле, с резными ножками и инкрустированной позолотой поверхностью.
– Прекрасно. В таком случае давайте поищем в разных концах. Вы с правой стороны, а я с левой.
– Замечательная идея. А вы уже давно здесь?
Фред пожал плечами.
– Да нет. С полчаса. Из этого окна даже в дождь открывается чудесный вид.
С трудом пробравшись через нагромождение сундуков, мебели и коробок, Виктория приблизилась к окну, возле которого стоял Фред.
– А ведь и правда, – согласилась она, с интересом обозрев окрестности. – Я уже и забыла, что сверху все кажется еще красивее. – Она искоса взглянула на его строгий профиль. Интересно, о чем он думает? Многое отдала бы она за то, чтобы узнать его мысли. Он стоял, скрестив руки на груди, и, посмотрев на его длинные тонкие пальцы, Виктория невольно вспомнила, какие они сильные, искусные, требовательные. Вспыхнуло желание, уже ставшее для нее привычным. Духота мансарды внезапно навалилась на нее, и она попыталась открыть задвижку на окне, чтобы распахнуть створки и впустить немного свежего воздуха. Но задвижку заело.
– Давайте я попробую, – услышала она его хрипловатый голос. Он потянул задвижку, и окно распахнулось.
– Спасибо. Здесь ужасно душно. Надо немного проветрить.
Она с наслаждением сделала глубокий вдох, и Фред залюбовался ее чистой кожей, длинными ресницами, манящими розовыми губами, вкус которых он так хорошо помнил.
Все его попытки держаться на расстоянии от Тори потерпели фиаско, и прошедшая ночь была тому лишним подтверждением. Но физическое влечение было еще полбеды. Ему было приятно находиться рядом с ней, приятно разговаривать, просто смотреть на нее, наконец. У него возникало желание рассказать ей все о себе, а этого он никак не мог себе позволить. Не имел права.
Целуя ее, он до боли желал большего, но прекрасно понимал, что это невозможно.
Виктория почувствовала на себе его пристальный взгляд и повернулась, надеясь прочесть хоть что-нибудь в его глазах, но они оставались темными и непроницаемыми.
Какой же ты на самом деле, таинственный, загадочный и притягательный мистер Капдевила? Почему меня так сильно влечет к тебе? А может, наплевать на гордость, прижаться губами к его губам и заставить его наконец-то потерять голову? – мелькнула у нее шальная мысль, но она тут же отбросила ее. Возможно, ей и удастся лишить его самообладания и соблазнить, но добьется ли она этим чего-нибудь? Нет уж, если суждено произойти чему-то между ними, он сам сделает первый шаг.
Она протянула руку в окно ладонью вверх и подставила ее под прохладный, освежающий дождь. К ее полнейшему изумлению, Фред взял ее руку, поднес к своим губам и, глядя ей прямо в глаза, слизал дождевые капли с ее ладони, затем прижался ртом к тонкому запястью, где лихорадочно билась голубая жилка.
По телу Виктории пробежала дрожь возбуждения. Она уставилась на него широко открытыми удивленными глазами. Что это значит? Он передумал?
Я просто пытаюсь ее отвлечь, чтобы она не слишком задумывалась о причине моего появления здесь, в мансарде, пытался убедить себя Фред, лаская губами нежную кожу ее руки.
– Я не видел вас сегодня утром. Вы были заняты? – хрипло спросил он.
– Я… да, – выдохнула она, когда смысл вопроса проник сквозь чувственный туман в ее голове.
– Джуди так мне и сказала. – Он покрывал легкими поцелуями ее руку, с каждым разом продвигаясь чуть выше.
Виктория почувствовала, что, несмотря на свежий воздух, проникающий в открытое окно, ей нечем дышать.
– Она сказала мне, что вам стало гораздо лучше. Это правда?
– Истинная правда. – Он прижал ее руку к своей груди и тепло улыбнулся. – И все благодаря вам.
– Но я… – начала было она, но он не дал ей договорить.
– Нет-нет, не спорьте. Вы любезно позволили мне, незнакомому человеку, остановиться в вашем доме. Вы и Джуди так внимательны, так заботливы. Именно благодаря вашей заботе и доброму отношению я так быстро поправляюсь. Я чувствую себя уже настолько хорошо, что, как только закончится дождь, собираюсь немножко размяться.
– Не слишком ли вы торопитесь? – всполошилась она. – Это же может вам повредить!
– Не волнуйтесь за меня, Тори. – Взгляд его темных, загадочно мерцающих глаз остановился на ее губах. Затем, не удержавшись, он наклонился и поцеловал ее в уголок рта. – Я вполне могу сам о себе позаботиться.
Фред понимал, что не должен прикасаться к ней, не должен ее целовать, но искушение было слишком велико. Ну какой, в конце концов, вред может быть от еще одного легкого, почти целомудренного поцелуя? Он вполне в состоянии контролировать себя и всегда, в любой момент сможет остановиться.
Приняв решение, он снова поцеловал ее в уголок рта и почувствовал, как она затрепетала.
– Что ж, я рада, если это так, – прошептала она прерывисто.
Ты больше не должен ее целовать. Хватит! – приказал себе Фред. Взяв в руку прядь золотистых волос, он пропустил их сквозь пальцы.
– А вы, Тори? Вы хорошо заботитесь о себе?
Она улыбнулась.
– До сих пор, по-моему, неплохо получалось. Все двадцать семь лет.
– Вы так молоды, так наивны и доверчивы, Тори. Слишком доверчивы.
– Ошибаетесь. Я вполне реально смотрю на вещи. А вы сейчас говорите со мной не как мужчина в расцвете лет, а как умудренный опытом старик. Сколько вам лет?
– Мне тридцать пять, но, вы правы, порой я чувствую себя древним старцем.
