Китти Лонг - Сердитая сеньорита
— Мой задний двор сейчас больше похож на пустырь. — Анхела выкопала из земли пастушью сумку и бросила ее на растущую кучу сорняков. — Мигель считает лучшим выходом из подобной ситуации — нанять кого-нибудь. Но я не собираюсь этого делать. По крайней мере, пока не пойму, что одна не справлюсь.
— Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так усердно работал. Ты сама покрасила весь дом?
— Нет. Кое-что сделал маляр, которого я наняла, несколько стен покрасил Норманн, остальное я делаю сама. Теперь же я не уверена, что справлюсь с тем, что еще осталось.
— Зачем ты это делаешь? — спросил он, тоже опускаясь на колени и начиная дергать сорняки. — Есть множество людей, которые были бы просто счастливы отремонтировать твой дом.
— Я не хочу, чтобы кто-то делал это за меня. Это место принадлежит мне.
— А, я понял. Даже ограда дома — табу для непонятливых помощников. Но, кажется, парень, который живет напротив, жаждет протянуть руку помощи.
— Я не хочу рассчитывать на помощь соседей, и уж тем более не хочу, чтобы подчиненные Мигеля здесь распоряжались. Кроме того, на самом деле, проблема не в этом. — Анхела ухватилась за огромный лопух и начала тянуть, спросив сквозь сжатые зубы: — Ты когда-нибудь раскрашивал картинки по номерам?
— Это когда каждому цвету соответствует свой номер? Нет. Зато я клеил модели самолетов. Папиросная бумага, клей и сосновые дощечки, вот и все, что там было нужно.
Питер очень быстро работал. Его горка выполотых сорняков уже стала больше похожей горки у Анхелы.
— Я рисовала эти картинки, потому что по-другому рисовать красиво у меня не получалось. А мои братья приходили и рисовали за меня, пока меня не было в комнате. Они часто залезали за линии, что приводило меня в совершенную ярость. Этот дом — моя собственная раскраска, и я никому не позволю встревать в это дело.
Питер хмыкнул.
— А я бы сказал, что талант художника у тебя есть. — Он глянул вверх на крыльцо, украшенное мавританской резьбой? и на пурпурные соцветья вьющихся роз, свисающих на перила. — Это место станет настоящим шедевром, когда ты закончишь.
— Ты так думаешь?
— Я уверен в этом. Теперь я понимаю, что ты имела в виду, говоря о рисовании по номерам: ты делаешь одно за другим, крася стены, меняя полы, расставляя мебель, и хотя пока еще мало понятно, что из этого получится, но, когда все закончится, каждая вещь окажется на своем месте.
— Да, именно так. — Раздражение Анхелы уже давно уступило место удивлению и чувству радостного открытия. — Большинство людей считают, что я просто сошла с ума.
Питер поднял на нее смеющиеся глаза, и на мгновение между ними установилось полное взаимопонимание. Но в этом взгляде было кое-что еще…
— Разве для того, чтобы делать то, что хочешь, обязательно сходить с ума? — сказал он и продолжил атаку на сорняки.
— Знаешь, ты ведь не обязан мне помогать. — Анхела едва понимала, что говорит, так потряс ее момент связи между ними.
— Но это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
Если мужчина хочет потратить время на прополку сорняков, кто же будет его останавливать? В этом было что-то дружеское. Немного странное… К этому можно было бы даже привыкнуть, если…
Ну да, конечно. Вернись на грешную землю с облаков, женщина! Он помогает потому, что чувствует себя обязанным тебе. Прополка сорняков мало похожа на ухаживание.
— Каковы шансы, что к тебе кто-нибудь еще приедет?
— Зависит от развития ситуации. Может приехать мама. Мне так и не удалось научить ее вначале звонить, а потом уже приезжать.
Питер покачал головой и заметил:
— Думаю, ей может не понравиться то, что ты прячешь детектива в собственной спальне.
— Ты богат? Известен? Хорошо одеваешься? — спросила она Питера, отодвигая свою кучу сорняков, чтобы он мог начать следующий участок. — Если нет, то ты не подойдешь, кем бы ты ни был.
Питер подцепил тяпкой чертополох и так сильно потянул, что во все стороны полетели комья земли.
— В общем-то, ее мнение меня не очень волнует. — Он кинул на нее внимательный взгляд, и снова по ее спине пробежала дрожь понимания.
Раньше Анхела только смеялась, когда слышала о «глазах, встречающихся друг с другом». Ей представлялись летающие по комнате и сталкивающиеся друг с другом глазные яблоки. Но теперь она понимала. Во взгляде Питера было что-то, что проникало до самой ее сути.
— Э-э-э, правда?
У него такие длинные и густые ресницы, бросающие тень на щеки. И такие густые волосы, к которым хочется прикоснуться. Так хочется прикоснуться… К нему…
— Да, — прошептал он.
Такие манящие губы. Поцелуй меня! Ну поцелуй же!
Их плечи соприкоснулись. Анхела почувствовала запах горячей кожи мужчины, и по ее телу пробежала дрожь предвкушения. Их взгляды соединились.
И она не выдержала.
Анхела преодолела сантиметры, отделяющие ее от Питера, и легко прикоснулась губами к его губам.
— Анхела, — едва слышно выдохнул он, поднял руку и очень мягко отстранил ее. — Я не могу.
Девушка покраснела от унижения и отвернулась, желая скрыть это.
— Ты женат, да?
— Нет, — засмеялся он в ответ. — Совсем нет.
— Тогда что? Тебе не нравятся безработные женщины с лишним весом?
Он заглянул девушке в глаза, все еще держа ее за плечо.
— С лишним весом? Тогда под это определение попадает и Венера Милосская, и любая другая богиня…
Анхела вырвалась, схватила тяпку и принялась яростно выкапывать крупные корни растения.
— Не смейся надо мной.
— Я не смеюсь. Для меня это вопрос этики. — В его голосе была легкая хрипотца, словно ему было нелегко находить верные слова. — Я не могу допустить, чтобы ты оказалась втянутой в расследование.
Девушка кинула через плечо недоуменный взгляд на Питера и почти против своей воли посмотрела на его губы.
— Я уже оказалась втянутой. Я помогаю тебе. Я предоставила тебе свою спальню. И… кажется, ты ничего не боялся, когда целовал меня прошлой ночью.
Он сглотнул.
— Я уже извинился за это и пообещал, что этого не случится снова. Я сдержу свое слово.
— Я не понимаю, как слежка за чьим-то неверным мужем может сказаться на мне?
— Женой, не мужем. Я не могу рассказать тебе подробности. Однако не в моих правилах использовать посторонних во время расследования.
Лучше бы я не задавала этот вопрос, подумала Анхела. Скверно было почувствовать себя лишь одной из череды безликих женщин, которые бросались Питеру на шею и отказывались уходить, когда он об этом просил.
— Если ты занимаешься слежкой в моей спальне, значит, я уже в этом замешана.
