Эми Эндрюс - Тест на любовь
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Сожалеешь?
— О боже, нет, Мэгги.
Он сел на кровать, потянулся к ней и поцеловал ее в ладонь.
Она отдернула руку, сердце сжалось от неприятного предчувствия.
— Звучит так, словно ты хочешь сказать «но».
Нэш вздохнул:
— Извини. Презерватив порвался.
Мэгги захлестнула волна облегчения. Презерватив порвался. И все? Он не смотрел на нее так, словно страсть сгорела. Всего лишь презерватив порвался.
Она была готова вскочить и станцевать на кровати, но, взглянув в его лицо, поняла, что Нэш не разделит восторга. Для молодого, свободного и независимого красивого мужчины это, возможно, самый худший исход ночи. Но для бесплодной сорокалетней женщины в этом не было ничего такого, о чем следовало беспокоиться.
Нэш принял ее затянувшееся молчание за дурной знак.
— Если хочешь, мы можем пойти и поискать аптеку, работающую по ночам. Возле больницы есть одна такая. Лучше всего сделать экстренную контрацепцию.
— Нэш. — Она села, прижав колени к подбородку, крепко обняв их. Они сейчас были близко, и она могла видеть тревогу, горящую в его голубых глазах. — Все в порядке.
Нэш с надеждой посмотрел на Мэгги, выглядевшую очень спокойной.
— Ты пьешь таблетки?
Она покачала головой и увидела, как блеск оптимизма угас в его глазах.
— Иди сюда, — прошептала она.
Нэш сел рядом с ней.
Мэгги прислонилась виском к его подбородку. Он обнял ее и крепче прижал к себе. Ее соски касались его руки. Ему нужно было лишь наклонить голову, чтобы поцеловать ее.
Мэгги легонько провела пальцами по его бицепсам, восторгаясь тем, как они напряглись от ее прикосновения.
— Ты чем-то болен, о чем я должна знать, Нэш?
Рука Нэша напряглась, но он заставил себя расслабиться, коснувшись лицом ее волос. Это был вполне резонный вопрос. Презервативы предохраняли не только от беременности.
— Нет. У меня никогда не было незащищенного секса. Никогда. И я проверяю кровь каждые три месяца, а потому знаю, что чист.
Мэгги улыбнулась, довольная таким страстным ответом. Нэш стал водить пальцами по ее плечу вверх и вниз, чувствуя, как затвердели соски. Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением.
— А ты?
Мэгги распахнула глаза.
— Ну… у меня уже давно этого не было, так что я уверена: мне не о чем волноваться.
Нэш поцеловал ее в макушку, чувствуя, что возбуждение вновь нарастает.
— Как давно?
— Три года.
Пальцы Нэша застыли. Мэгги обходилась без секса три года? Он вновь стал гладить ее.
— Черт, Мэгги, неудивительно, что презерватив порвался. Возможно, у него давно истек срок годности.
Мэгги рассмеялась, чувствуя облегчение от его шутки.
— Судя по голосу, ты не очень этим расстроена, — пробормотал Нэш, когда ее смех стих. — Ты разве не волнуешься о том, что забеременеешь? Или в твоем цикле сейчас безопасное время?
Едва сказав это, он захотел взять свои слова обратно. Он говорил как невежественный подросток. Нет безопасного времени! Господи, он же врач, он шесть лет учился в университете!
Мэгги закрыла глаза, наслаждаясь его близостью, его теплом.
— Я бесплодна, — призналась она.
Рука Нэша снова застыла. Слова прозвучали беззаботно, но он почувствовал, как она напряглась.
— Два года попыток с мужем. Шесть лет экстракорпорального оплодотворения. Многочисленные усилия, и ни одной беременности. Лишь один развод.
Он слышал напускную беспечность в ее голосе, и ему было стыдно за облегчение, которое накатило на него. Не нужно быть психологом, чтобы знать, что Мэгги страдала. Спустя несколько минут он вновь принялся водить пальцами по ее коже.
— Думаю, было трудно, — осторожно сказал Нэш. Он не хотел показывать, что счастлив от того, что было несчастьем Мэгги.
Мэгги закрыла глаза. Это были самые мучительные десять лет ее жизни. Неудивительно, что ее любовь с Питом сгорела. Годы ее гормональной инвалидности, секс, лишенный какого-либо выражения любви, привели к неизбежному завершению отношений.
— Да. — Все оказалось еще хуже, когда Питер вновь женился и у него быстро появилось трое детей подряд.
— Они обнаружили проблему?
Мэгги покачала головой:
— Беспричинное бесплодие. Сотни тестов, десятки тысяч долларов — и никто не смог сказать мне почему.
Зная Мэгги теперь близко, Нэш мог почувствовать ее глубокое, глубокое сожаление. Он видел ее с детьми на работе. Она была бы хорошей матерью.
— Мне жаль.
Она повернулась к нему:
— Это было давно. — Разве он не сказал ей то же самое о смерти своей сестры? Она не отвела от него взгляд. — Судя по крайнему облегчению в твоих глазах, я так понимаю, что дети еще не входят в твои планы?
Нэш робко улыбнулся ей. Он чувствовал себя так, словно уклонился от пули.
— Дети вообще не входят в мои планы.
Мэгги пожала плечами:
— Странно. Ты учишься на педиатра. Я думала, ты любишь детей.
— Именно из-за моей профессии и смерти моей сестры я и решил не быть отцом. Я каждый день вижу болезни и смерть. Вижу, как горе разрывает семьи. Я пережил смерть моей десятилетней сестры, и не хочу вновь так рисковать.
Мэгги кивнула. Очевидно, у Нэша остались глубокие душевные шрамы. Она его не винила. Бесплодие стало для нее ударом, но и Нэш был прав. По крайней мере, она никогда не узнает еще более жестокого удара — потери ребенка.
— Да, потеря ребенка, должно быть, опустошает.
Нэш потерся щекой о ее волосы.
— И я полагаю, у меня немного старомодные взгляды. Я не думаю, что следует заводить детей вне брачных отношений. А не планирую посвящать себя ничему, кроме карьеры, в течение многих лет.
Она передвинулась и немного повозилась, отыскивая удобное положение.
— Хорошо знать, что хочешь.
Нэш вновь почувствовал эрекцию и засмеялся:
— Ну, я знаю, чего хочу прямо сейчас. — Он обхватил ладонями ее грудь. — К счастью для нас двоих, у меня есть два презерватива в бумажнике. Два новых.
Мэгги взглянула на него:
— Я думала, мы уже решили, что в этом нет необходимости.
Нэш поцеловал ее в кончик носа и продолжал ласкать ее грудь. Мысль находиться внутри ее без преград была чертовски соблазнительной.
— Привычка — вторая натура. — Он снова поцеловал ее в нос. — Если у тебя не получилось с твоим бывшим, то вовсе не значит, что не получится со мной.
Мэгги улыбнулась от этой молодой самоуверенности:
— Думаешь, твоим пловцам удастся то, что не удалось медицинской науке?
Он улыбнулся в ответ:
— Не хочу рисковать.
